Однажды начальник причала Николай Степанович, коренастый пожилой человек с добрыми внимательными глазами, подозвал Виктора и поинтересовался:
— Как твое здоровье, сынок?
— Нормально, Николай Степанович.
— Да не совсем, видно, нормально. Вижу: переживаешь о чем-то сильно. Дома все в порядке?
— Дома все хорошо.
Николай Степанович внимательно посмотрел на Виктора, вздохнул и произнес:
— Толковый, старательный ты парень, и душа у тебя честная, поэтому больно смотреть в твои печальные глаза.
Виктора тронули слова Николая Степановича, и он, поколебавшись, откровенно признался ему, что виною всему разлука с любимой, а совесть не позволяет сидеть ему, молодому, здоровому, здесь, в тылу, в то время, когда враг стремительно захватывает города и села Родины.
Николай Степанович вздохнул.
— Пока здесь, сынок, воюй. А ты воюешь хорошо.
Эти слова несколько успокоили Виктора, а на второй день он вдруг получил вызов в военкомат.
-8-
В военкомате Виктору выдали направление в Минометно-пулеметное училище. А на дворе был уже лютый декабрь. Ранним морозным утром Виктор Казинцев вышел из дома и направился к крутому обрыву, где стояла вся заснеженная, одинокая березка. Выкатившееся из-за леса солнце осветило деревце, и оно заискрилось, засияло, будто усыпанное бриллиантами.
Широкая Волга, закованная льдами, напоминала большое ровное поле в холодно-белом убранстве. Юноша постоял, подумал, и у него тоскливо защемило сердце.
Проводить Виктора на вокзал пришла вся семья. Только отец был сильно занят на работе, поэтому простился с сыном еще утром. Поздно ночью из Канадея приехала Лида. Ее отпустили на два дня. Смущаясь, краснея, она прибежала на вокзал. До прибытия поезда оставалось тридцать минут. Ожидание было томительным. Пожелания, просьбы высказаны были еще накануне, и теперь все не знали, о чем говорить. Каждый волновался и переживал расставание по-своему. Младшие сестренки смотрели на Виктора с гордостью, уважительно, наказывали ему, чтобы он скорее возвращался с победой и непременно героем. Лида была грустна и молчалива, смотрела на друга с нежностью, страхом. Мать внешне была спокойна. Она старалась не показать Виктору своей слабости, не расстраивать его перед разлукой. Но куда же скроешь свои чувства? Взгляд ее совсем потух. Она тяжело подняла руку и медленно провела ею по щеке сына, как бы стараясь запомнить милые, любимые черты его лица, оградить от всех бед.
— Не волнуйтесь, ничего со мной не случится. Все будет хорошо, я вернусь, — тихо произнес Виктор.
Где-то недалеко коротко, глухо рявкнул гудок подходящего поезда. Все заволновались. Виктор поцеловал сестренок, мать и в нерешительности остановился перед Лидой. Та растерянно смотрела на него, тщетно пыталась улыбнуться, но в глазах застыли слезы. Мать легонько подтолкнула Виктора к Лиде и они, стесняясь и краснея, бросились в объятия друг друга. Молодые люди даже не заметили, как подошел поезд и началась посадка. Повсюду были слышны рыдания, стоны, прощальные поцелуи, голоса проводников, поторапливающих пассажиров, гулкие переклички маневровых поездов, шипящее пыхтение паровозов. И вдруг в общий гул через открытые окна вагона ворвалась мелодия песни "Синий платочек”. Баянист выводил ее лихо, с переливами. Она неслась над толпой, милая, нежная, чистая, задушевная, навевая грусть, наполняя сердца призывом к большой и верной любви, готовой пройти через все трудности и невзгоды гордо и свято.