— Давно не брал я в руки подружку свою тальяночку, — подумал Меркушов, и как-то неожиданно возникло неотвратимое желание взять ее в руки и изобразить что-нибуль этакое...
Он встал. Прихрамывая, подошел к кладовке, забитой до предела всякой всячиной, и стал перебирать вещи. Каждая из них о чем-то напоминала, рассказывала. Петр Андреевич скоро нашел среди старых приемников, керогазов и примусов свою заветную тальянку. А когда нашел, искренне обрадовался, как старому доброму другу. Он даже нежно погладил ее и с замиранием сердца растянул меха. Комната наполнилась резким звонким звуком. Петр Андреевич попытался, как раньше, пройтись по клавиатуре, но пальцы были вялыми, непослушными. Подумал с грустью:
— Вот что значит забыть друга.
С трудом он наиграл мелодию "коробейников" и поставил гармонь на стол.
Теперь они, два когда-то неразлучных товарища, были вместе один на один, смотрели друг на друга с невысказанным упреком: "Можно ли забывать старых друзей?"
С того дня Петр Андреевич стал уделять своей тальяночке особое внимание. Часами просиживал с ней, восстанавливая утраченные навыки. Вскоре его квартирку стали наполнять стройные, задушевные мелодии, а еще через некоторое время и старые русские, фронтовые песни.
В один из дней, когда в квартире было особенно холодно (стали отключать отопление в домах, принадлежащих организациям, не уплатившим долги за отопление) и голодно (пенсию стали регулярно задерживать), Меркушов взял свою гармонь и, прихрамывая, отправился на железнодорожную станцию.
Подошла электричка, он вошел в тамбур вагона. Поезд тронулся, набирая скорость. Петр Андреевич долго стоял, не решаясь войти в вагон. Он боролся со своей совестью, подавлял в себе чувство достоинства. Но жизнь сурово диктовала свои условия. Где мог он, пенсионер, взять деньги, чтобы расплатиться с долгами? Пенсия его ненамного превышала официальный прожиточный минимум. И тогда... в муках его навестила мысль, а затем созрело решение обратиться к людям. Нет, он не хотел клянчить милостыню, это было выше его нравственных сил. Он решил предложить людям свой труд, на который был способен и который мог быть воспринят и как-то оценен ими.
Превозмогая противоречивые чувства — стыд и угрызения совести, — Петр Андреевич вошел в вагон вслед за раздвинувшим двери парнем и остановился. Он снял свою ветхую кепку, просунул ее под левую руку, смущенно опустил глаза, пробежал по клавишам и дрожащим от волнения голосом запел: "Вот солдаты идут стороной незнакомой...". Меркушов пел о солдатах Великой Отечественной, об их нелегкой судьбе, о походах и боях. В вагоне людей было немного (час пик уже прошел). Пассажиры коротали время каждый по-своему: кто дремал, кто читал, кто играл в карты, беседовал или просто смотрел в окно.