Плещут холодные волны (Шмелев) - страница 3

Окончив петь, Петр Андреевич двинулся к противоположной двери вагона, испытывая озноб от смешанных чувств стыда, обиды за то, что он, солдат Великой Отечественной, отдавший в пламени войны самое дорогое, что было у него, — здоровье, а затем, не гнушаясь никакого труда, работал, восстанавливая послевоенную разруху, на закате своей жизни идет по вагону с потрепанной кепкой в надежде на то, что люди помогут ему в этот трудный час. Он шел, низко опустив голову, а сердце стучало, готово было вырваться из груди. Какая-то старушка, развернув трясущимися руками носовой платок, извлекла десятку и сунула ее в кепку.

С другой стороны седой мужчина в рубашке военного образца вынул из кармана тощий кошелек, взял пятидесятирублевую ассигнацию, опершись на костыль, встал и протянул деньги.

В вагоне воцарилась тишина. Кто-то сосредоточенно смотрел в окно, группа молодых людей играла в карты, некоторые пассажиры дремали или делали вид, что засыпают. Но вот мужчина средних лет в кожаной куртке, с одутловатым лицом, черными, как смоль, глазами, небрежно расстегнув пухлый кошелек, покоившийся на поясе, охватывавшем шарообразный, словно глобус, живот, изъял стодолларовую купюру и молча протянул Петру Андреевичу. От неожиданности тот оторопел и испуганно посмотрел на мужчину.

— Что вы, что вы, я не могу принять таких денег, тем более чужих. Спасибо, извините...

И он пошел дальше. А сзади послышался молодой девичий голос: "Вот чудак. Странный какой-то...".

В конце вагона Меркушова кто-то потянул за рукав. Он обернулся и увидел седого старика со шрамом на лице, в поношенном пиджаке, на лацкане которого в несколько рядов располагались орденские планки. За сеткой морщин смутно угадывалось что-то знакомое. Но память не могла ничего подсказать.

— На каком фронте воевал, солдат? — спросил старик.

— На 3-м Украинском.

— В какой армии?

— В сорок шестой.

— В какой дивизии?

— В 236-й стрелковой.

— А полк какой?

— 509-й.

Старик оживился; привстав, подвинулся к окну и пригласил Меркушова сесть рядом.

— Посиди, браток, я ведь тоже воевал в составе 3-го Украинского и был как раз в 46-й армии, в 236-й дивизии и в 509-м полку. Выходит, однополчане мы.

Радостная улыбка озарила лицо Петра Андреевича. Он сел, положил на колени свою тальянку. Завязался долгий и взволнованный разговор.

Немало пришлось переворошить в памяти обоюдных воспоминаний, прежде чем бывший командир роты и помощник командира взвода узнали друг друга, тем более что один из них считался погибшим.

Эти воспоминания воскресили картины далекого прошлого и напомнили о судьбах представителей поколения сороковых годов.