Наше возвращение отнюдь не напоминает триумфальный марш, а когда стали подходить к деревне, проводник вообще исчезает. Ги и Петер набрасываются с расспросами, как прошел день, и мы выкладываем им все как есть. Они находят это страшно забавным; вспоминая по порядку события минувших дней, мы соглашаемся с ними.
В некотором смысле это для нас же лучше. Разумеется, жаль, что жителям не достанется столько мяса, но, с другой стороны, три буйвола, гниющие на солнце, представляют вожделенную приманку, на которую непременно сбегутся все окрестные драконы.
Но и здесь нас ждет разочарование. Хотя три буйвола распространяли по меньшей мере на километр вокруг запах падали, единственным посетителем — и то спустя несколько дней — оказывается маленький варанчик обыкновенной породы.
За три недели, что мы живем в Сокнаре, мы практически не увидели ни одного дракона, если не считать огромной ящерицы, которую мы мельком заметили, гоняясь за буйволами. Мораль ясна. Что дальше делать? Вечером мы долго обсуждали это, склонившись над картой при свете ацетиленовой лампы.
Отсюда до Комодо двое суток пути на лодке. Нам понадобятся по крайней мере две лодки, даже при «минимуме» снаряжения.
Таким образом, дорога нанесет большой удар по нашему бюджету, особенно если учесть, что мы должны будем, как водится, оплатить гребцам обратную дорогу.
А почему не Ринджа? Если выйти на рассвете, днем мы уже будем на месте, а Манах, наш проводник, заверяет, что драконов там не меньше, чем на Комодо, и таких же больших. Я разглядываю карту острова. Сразу же привлекает взор одно название: Лохо Буайя — Крокодилова бухта.
Здесь кроется, думаю, доброе предзнаменование. Ведь дракон по-индонезийски, кажется, буайя дарат (земляной крокодил).
Спутники мои того же мнения. Манах тоже согласен, что это вполне приемлемое место для лагеря: километрах в полутора от бухты есть источник, а проблема пресной воды — едва ли не главная на здешних островах, особенно сейчас, летом, отличающимся затяжной засухой — с февраля по октябрь. Кстати, дожди здесь тоже необычайной силы и льют не переставая остальные четыре месяца в году.
Приняв решение, мы обращаемся к старосте, и тот, хотя и огорчен нашим отъездом, видя, как уплывает последний шанс получить пару лишних уколов, выделяет нам две лодки с балансиром и парусом из рафии, а с ними — экипажи.
В день отъезда, назначенного на семь утра, мы приходим на берег в назначенный час, но гребцы, следившие, сидя на корточках, за нашими сборами, начинают лишь к этому моменту прощаться со своими близкими, собирать вещи и наконец садятся завтракать. В итоге мы выезжаем лишь в полдень, и, вместо того чтобы добраться до Лохо Буайя к концу дня, попадаем туда глубокой ночью!