— Вперед или вернемся? — спросил я Вадьку. Он посерел от усталости. Стряхивая крошки хлеба с ладоней, молча посмотрел в сторону станции, и я понял, что он думает о том же: очень не хотелось идти снова через это море воды.
— Ты точно знаешь, что изба там есть? — спросил он, не отвечая.
Я верил, что она есть, и кивнул в ответ.
— Тогда вперед, — сказал он, вставая. — Там наверняка должна быть печка.
Мыс Щербина оказался неожиданно широким. Понадобилось еще несколько часов, чтобы выйти на противоположный берег. Перебираясь через овраг, занесенный снегом, мы по пояс влетели в скрытый ручей. Вода больно обожгла уставшие мышцы, и прошло несколько минут, прежде чем нам удалось выбраться из ручья. Теперь я все чаще думал об избе. Конечно же, должна быть там печка.
Впервые мне рассказал об избе Геннадий Лебедев, радист, которого знали по всей Арктике: он славился умением корректно и оперативно проводить связь с любым корреспондентом. Был он не молод, лыс и к тому времени успел отзимовать на мысе Челюскин лет десять. Многие из нас, молодых, пытались ему подражать. Я не только перенимал его манеру работать в эфире, но вскоре и шубу стал носить, как он: оторвал все пуговицы и запахивался на любую сторону в зависимости от направления ветра. Лебедев часто приходил на работу не в свое дежурство и, устроившись на диванчике, заводил нескончаемый разговор. Историй он знал множество, и однажды я услышал о том, что недалеко от мыса Челюскин есть пещера, доверху заплавленная льдом. В яркую, солнечную погоду сквозь лед там можно было разглядеть фигуру лежащего человека, вероятно путешественника очень давних времен. Гена эту фигуру видел… Когда я спросил его, отчего же он не попытался раздолбить лед. Гена усмехнулся и предложил мне попробовать сделать это самому. Он указал исходные ориентиры: надо выйти к Папанинской избе (он так и сказал — Папанинской), а затем идти берегом до Большого птичьего базара.
Вначале я загорелся и решил во что бы то ни стало добраться до пещеры, надеясь раскрыть ее тайну. Возможно, она могла навести на след безвестно пропавшей экспедиции Русанова, которую тщетно пытаются отыскать вот уже полстолетия. А может быть, пещера открыла бы загадку и путешественников более ранних времен. Но смущало меня то, что никто из старожилов на мысе Челюскин ничего не слышал о ней. Это меня расхолодило. Я все больше сомневался, думая, что этот человек в пещере Геннадию просто Цригрезился.
Постепенно я оставил затею отыскать пещеру, но ориентир— стоящая неподалеку от птичьего базара Папанинская изба — врезался в память.