Чайки указывали дорогу, кружась над медведем. Пока я подбирался к нему, он торопливо терзал мясо, но стоило мне приблизиться на расстояние, удобное для съемки, как он подхватывал оковалок и перебирался с ним в торосы подальше. Так повторялось не раз. Увлекшись погоней, я поздно заметил, что оказался далеко от станции — домики ее едва виднелись — и остался один на один с медведем среди льдов. Медведь, которому надоело от меня убегать, как-то пристально смотрел из-за торосов, и я пожалел, что не взял на всякий случай оружия. «Уходить надо», — мелькнула в голове запоздалая мысль, но медведь оценил обстановку раньше.
Стоило мне так подумать, засомневаться, потерять уверенность, как зверь, словно того и ждал, сразу же ринулся в атаку. Я закричал что было силы, грозно и страшно, и, размахивая фотоаппаратом, пошел ему навстречу, решив напугать и обратить в бегство. Но не тут-то было! Медведя уже невозможно было обмануть. Тряхнув злорадно головой, он даже не остановился, продолжая деловито, неторопливо перебирая кривоватыми передними лапами, на которых красовалась уйма черных когтей, приближаться ко мне. В намерениях его уже невозможно было сомневаться. Стараясь испугать его, я только сократил расстояние, разделявшее нас, и приблизил развязку…
Надеяться было не на что. Если на станции и услышали мой крик, вряд ли кто успеет прийти на помощь. Медведю оставалось пробежать шагов пятнадцать, а одолеть его голыми руками — об этом нечего было и мечтать. Как бы ни был невелик медведь, но никакому человеку не сравняться с ним в силе. К тому же и вооружен он, как заправский бандит: одни клыки да когти чего стоят! Все это я оценил и понял в ту же секунду. С чего я взял, что белые медведи боятся человека?!
Где-то второй волной плыла мысль, что даже если не загрызет насмерть, а только покусает, порвет когтями, то и тогда не будет шансов на спасение: когда-то сможет прилететь санитарный самолет? Кровью истечешь за это время. Я прикинул в руке фотоаппарат, собираясь с размаху ударить им медведя по башке, хотя и знал, что толку от этого не будет, разлетятся только линзочки вдребезги. Но теплилась надежда: может, пока будем бороться, сообразят прибежать собаки, отвлекут медведя…
Удивительно, как много успеваешь передумать в эти отчаянные мгновения, когда мозг, кажется, сам по себе начинает прокручивать тысячи вариантов спасения.
Медведь сопел совсем рядом. Я отвел руку с фотоаппаратом, чтобы удар получился посильнее. Еще пара шагов — и… Что заставило меня в последние доли секунды передумать, перехватить в другую руку фотоаппарат, а вместо этого скинуть куртку и хлестнуть ею по морде медведя, трудно сказать. Позже, размышляя об этом, я припомнил рассказ, как на мысе Челюскин встретившийся с медведем магнитолог, бросая ему свою одежду, сумел благополучно добежать до дома. Но у меня убежать надежды никакой не было — не хватило бы одежды. И все же я попытался.