Странные происшествия могут происходить с человеком в «тумане облаков», на высоте двух тысяч метров над уровнем моря!
Мне вспомнилось, как однажды, в начале июня, во время охоты на нерпу, мы около часу объезжали большую льдину, подбираясь к двум куматканам — молодым нерпам. Над Байкалом стоял очень густой туман, и сквозь него было видно много лежащих на льдинах нерп, но почему-то именно эта пара нерпят привлекла наше внимание. Объехав льдину, мы стали подбираться к нерпятам. Делать это надо крайне осторожно: лед только что разошелся, чистой воды еще очень мало и все вокруг заполнено битым льдом. Нужно следить за тем, чтобы льдины не стучали об лодку и чтобы веселки не выглядывали из-за паруса.
Смущало то обстоятельство, что по мере приближения лодки к нерпятам они становились как будто немного меньше. Каково же было удивление и досада, когда, подъехав к нерпятам вплотную и уже приготовившись стрелять, мы увидели две рядом лежащие головешки, оставшиеся на месте охотничьего костра. Каждая из них была величиной с кулак.
После только что пережитого на перевале мы поняли, что в густом тумане, в пелене облаков можно увидеть самые необыкновенные вещи — небольшие предметы, даже крошечные зверьки могут казаться великанами. В густом тумане, в облаках, в трепещущем испарении снежников предметы теряют свои очертания, наблюдается неправильная передача их изображения. Наш «олень» оказался результатом преломления световых лучей, одним из вариантов явления рефракции.
Почему каменный дрозд, эта маленькая пичужка, показалась именно оленем, а не каким-нибудь другим зверем? Возможно, что птица действительно была похожа на оленя, но в основном это объяснялось, по-видимому, следствием определенной психологической настройки. Все время мы ждали встречи с северными оленями и поэтому увидели «оленя».
— Ты тоже видел оленя? — спросил я Велижанина, вернувшись к костру.
— Конечно, — ответил он.
— Мы не могли его видеть, — сказал я. — На снегу нет никаких звериных следов.
— Но я же хорошо видел его, — возразил Велижанин.
— Оленя не было, — сказал я, — сходи к снежнику, и ты убедишься в этом сам.
Если бы убедиться в этом не было возможности, мы всю жизнь были бы уверены в том, что видели оленя.
После обеда мы начали спуск к истокам Левого Улькана, пробираясь меж скал и россыпей по неглубокому распадку. Идти было тяжело и не совсем безопасно — из-под ног с шумом вырывались камни, увлекая за собой мелкие обломки; все это с грохотом сползало вниз. Когда россыпь под ногами приходила в движение, а камни как будто оживали, становилось жутко. Казалось, что весь склон горы должен рухнуть на дно распадка и образовать там огромный каменный курган, навсегда похоронив нас под ним. Опасаясь ушибить идущего впереди случайно сорвавшимся камнем, мы держались на некотором расстоянии друг от друга.