Вадим уловил запахи бойцов крепости Атлант, отсыревшего гофура, нагретой на солнце стали, поросшей родной травой черепицы на крыше храма — его мысленному взору предстал весь плавучий мумонкан. Образ крепости походил на кипящий котел, выбрасывающий в небо сотни запахов. Те, в свою очередь, как слепые жадные черви ползли к солнцу, но срывались с места, схваченные хищными порывами южных ветров. Над крепостью кружились сонмы хищников — незримых орлов поднебесья, — жаждущие новых запахов. И каждый червь, нехотя выползший из котла мумонкана, становился добычей этих хищников. И вся эта стая небожителей проносилась сквозь дирижабль, сквозь капитанский мостик, преломляясь в истинной точке вселенной, способной распознать образы одного измерения и перевести их в образы другого. Этой точкой был нос Вадима. Попадая в него, запахи призрачного мира преображались в зрительные образы мира людей. Так капитан ДЖК-34 читал книгу воздуха.
Молодой капитан «Перышка» дышал глубоко и с каждым вдохом он словно поднимался все выше над этой картиной мироздания. С каждым вдохом он видел все больше, и вскоре перед его взором предстала полная картина окружающего. Легкие хищные птицы ветров проносились по верхней кромке мира, и миллионы их тел сплетались в единое существо — дух ветра. Этот дух был древнее всех людей мира Сианука и вместе с тем — самым молодым духом среди высших духов — ренсъелей. Его тело, переливаясь бесконечным числом цветов и оттенков, струилось между плотным морем и горячим солнцем. Он перебирал своими воздушными лапами по спине более медлительного, твердотелого ками — духа моря. Тот, лежебока и завистник, колыхался мириадами поющих рыб, которые также танцевали в мире запахов, изредка упуская свою добычу — хищники ветра вырывали у рыб их ароматы воды. И тело духа моря переворачивалось с бока на бок в сотнях футах под Вадимом. А между этими двумя древнейшими созданиями стоял пышущий испарениями котел — крепость Атлант. И был этот котел черен, бездушен и тлетворен. Он был похож на черную дыру, из которой лезут бесконечные черви, словно пробоина в сфере дирижабля, через которую уходит драгоценный газ. Рану мира зализывали два могучих ками, обтекая ее с двух сторон. Но котел продолжал бурлить запахами иного мира.
— Ну что там?
Клаус стоял рядом с входом на капитанский мостик, с подозрением взирая на беспорядок. Он с испугом следил за своим другом, замершим перед распахнутым окном. Казалось, Вадиму нипочем шквалы высокого ветра.
Но вот он открыл глаза и тут же схватился за ручку окна. Сразу закрыть его не удалось. На помощь подоспел механик. Так, вместе, они захлопнули широкую ставню и на капитанском мостике воздух замер в один момент. Будто бы друзья законсервировали эту комнату вместе с ее запахами, образами, остановив время в этой точке.