Она спустилась за ним с крыльца, потом свернула за школу. Сердце колотилось, внутри словно трепыхалась рыбка. Они пересекли школьный двор – квадрат засохшей грязи с выступавшими из нее блестящими древесными корнями. Еще не стемнело, но енот уже вышел на промысел и возился с каким-то коричневым огрызком – то ли яблока, то ли бутерброда.
– Помнишь, как я тебя здесь поцеловал? – неожиданно спросил Том.
Порыв ветра закрутил вокруг их щиколоток пыльное облако. Ветер был холодный – первое дыхание приближающейся зимы. Джин не ответила. Не потому, что не помнила. Просто не знала, что сказать.
– Кажется, это было слишком давно, – вздохнул он.
– Я помню.
Он остановился, повернулся, внимательно посмотрел на нее.
– Это был праздник весны, – проговорила наконец она после бесконечно затянувшегося молчания. – Тогда Хауэлл сделал ставку на мой букет.
– Ты, наверное, хотела сказать, что он прокрался в класс во время обеда и стащил его еще до начала аукциона?
– Я не сомневалась, что ты как следует накостыляешь ему, ты так разозлился, – улыбнулась Джин.
– Я и собирался. – Глаза Тома сияли, от его легкой ухмылки у Джин кружилась голова. – Потом вспомнил, что он на три года старше и в два раза здоровее. Тогда я решил, что лучше я найду тебя и поцелую первым.
Он шагнул вперед, держа руки в карманах. Сердце Джин рвалось наружу.
– Мне хотелось сделать этот поцелуй особенным, чтобы всю оставшуюся жизнь ты его сравнивала с другими.
Она отвела взгляд, смотрела, как енот убегает за угол школы.
– Интересно, – продолжал Том, – мне это удалось?
Он говорил так спокойно… Ей даже не верилось, что он ждет ее ответа. Возможно, потому, что он знал его наперед.
Да, ему это удалось. Но Том уехал учиться в колледж. А Хауэлл остался. Остался и поклялся, что, если Джин выйдет за него, он ее защитит. Не позволит ее отцу и близко подойти к их дому. Больше не даст старику Вернону распускать руки.
Джин взглянула на Тома и задрожала от страха. Он посерьезнел, глаза погасли. Что-то случилось, дело не только в Хауэлле и том давнем поцелуе.
– Что случилось?
– Мне нужно показать тебе что-то, Джинни, там, на горе.
– Что?
Он не ответил.
– Том, ты пугаешь меня.
– Кое-что… Ты должна кое-что увидеть.
Он подал ей руку, она оперлась. Покинув школьный двор, они углубились в лес, осторожно ступая сквозь заросли мэрилендского дуба, гикори и сосны по ковру из хвои и желудей. Это была тропа, еле заметная оленья тропка с нависшими мокрыми ветвями, но она забиралась высоко в горы, огибая мшистые валуны.
Через некоторое время Джин отпустила руку Тома и пошла следом за ним по тропинке. Пуговицы пальто расстегнулись, но спина взмокла, поэтому она была рада свежему ветерку. Пьянили запахи: дровяного дыма – от чьей-то далекой печки, мускуса – от медведя и оленя, лисицы и рыси, которые не то устраивались на ночь, не то пробудились для ночной охоты. Джин казалось, она различает даже аромат яблок, наливающихся на деревьях.