Он отстранился, осторожно убрал мою руку.
– Не надо, Алтея, ты должна рассказать мне все.
Вдруг стена ванной затряслась. Это ломился Роув.
– Эй! – вопил он. – Эй!
Я отступила назад, сердце стучало.
– Я знаю, вы слышите меня! Выпустите меня немедленно, иначе моя жена с ума сойдет. Предупреждаю, она вызовет полицию только так! Обожает 9-1-1. Ее там все диспетчеры знают. Я серьезно: она им звонит, даже когда ноготь сломает. Когда туалетная бумага кончилась. Вы слышите меня?!
Джей рванулся вперед и выбежал из ванной: до меня доносились приглушенные крики из разных углов соседней комнаты.
Я тяжело опустилась на сиденье унитаза. Таблетки остались в комнате и взывали ко мне из сумочки. Я закрыла глаза: всего две-три – и я почувствовала бы легкость. Четыре-пять-шесть – и я отключусь надолго. Просто нужно быть осторожной, я ведь знаю, как не перебрать. Один из многочисленных моих бесполезных талантов.
Либо можно пойти в ту комнату и рассказать Джею, что Роув сделал со мной тогда, много лет назад. И увидеть, как стекленеют его глаза помере того как он понимает, кто я на самом деле. Какая я грязная и отвратительная. Конечно, он предпочтет начать все заново с более подходящей кандидатурой. Не такой позорной.
Когда Джей утихомирил Роува, я натянула нелепую цветастую пижаму из универсама и прокралась в нашу комнату. Джей сидел на одном из стульев возле окна и что-то неразборчиво говорил по телефону. Я села на дальнюю кровать, положила подушку на колени и обхватила ее руками. Он нажал «отбой» и положил телефон на комод.
– Мой знакомый. Адвокат. Я оставил свое имя и номер телефона. Можешь не говорить с ним, если не хочешь.
Я кивнула.
– Ты в порядке?
– Я хотела рассказать тебе, что сделал Роув. Если тебе все еще интересно.
– Интересно. – Его лицо не дрогнуло.
Я медлила. Вдруг пришла безумная мысль, что я сама же порежусь словами, которые собралась выпустить наружу. Но это же глупость, правда? Произносить слова не больно: больно их держать в себе. Очень хотелось рассказать всю правду, без покрытого золотой пыльцой красного ворона, пикирующего мне на голову.
– Вначале он меня не трогал, – начала я. – Просто смотрел. Что само по себе было плохо. Иногда приходится себе напоминать об этом. – Я бросила взгляд на ковер с уродским рисунком, вдруг ощутив, как дрожит сердце. Не бьется, а дрожит. Я вдохнула: – Только смотрел, пока мне не исполнилось шестнадцать.