Он вернулся домой (предварительно купив бутылочку, попробовав – и таки да, убедившись, что это вино его жены), спустился в подвал и перебил все бутыли, включая бутыль с деньгами. Только в ней была уже не сотня долларов, а целых шесть сотен.
– Зачем ты прятала деньги? – Он вскочил. – Что собиралась с ними делать?
– Ничего.
– Собиралась сбежать?
– Нет.
– Завела кого-то? Признавайся, собиралась сбежать и оставить меня и детей?
Джин затрясло, подступили слезы, но она приказала своим ногам стоять на месте. Как будто она не слышала этого уже тысячу раз. И теперь сможет выдержать до конца. Просто надо выстоять.
Скромность не берет города.
– Это же все Стокер?
– Нет.
– Поганый Том Стокер.
– Нет, Хауэлл, нет.
– Проклятый «мой-папаша-долбил-золото-в-Джорджии-поэтому-я-могу-сидеть-на-жопе» Том Стокер. Знаешь, мадам, я бывал в Джорджии – и что-то никто там не рассказывал мне о папаше Тома Стокера. Мистер Золотая Жила, тоже мне. Мистер Модные Портки. Поскольку никто там не слышал о папаше Тома Стокера, стоит задуматься – а не делал ли он денежки другим путем.
Джин не двигалась, перестала даже моргать и дышать.
Он наклонил голову и смерил ее взглядом:
– Думаешь, почему этот голодранец не женился?
– Он женился – на Люси.
– Я имею в виду, после ее смерти. У него ведь мальчишка есть. Почему же он снова не женится?
– Он все еще любит Люси.
– Врешь, Джин, знаешь, что это брехня. Он в тебя влюблен.
– Нет.
Хауэлла, казалось, утомила эта череда аргументов, и какое-то мгновение его взгляд блуждал по кухне. Он потер подбородок. Потом снова, еще и еще, пока его светлая щетина не встала торчком, а кожа на щеках не запылала. Сердце Джин екнуло, в ней шевельнулась крошечная надежда. Может, буря миновала? Но нет: он снова повернулся к ней, и взгляд стал еще жестче.
– Я скажу твоему отцу. – Он понизил голос. – Вот что я сделаю.
Надежда растаяла.
Нет, только не это.
Он издевательски улыбнулся. Увидел, значит, по ее лицу, что угроза сработала. Выпрямился, расправил грудь, положил ладони на стол и стал разглядывать ногти – необычно чистые для фермера.
– Если расскажу папаше, он, будь покойна, знает, как все уладить.
– Хауэлл…
– А лучше всего тебя за волосы притащить к дому твоего отца, вот что надо сделать.
– Пожалуйста, не надо.
– Ему-то ты скажешь правду?
Джин стиснула руки под передником, чтобы не дрожали. Она не сбежит, нет.
– Пожалуйста, не говори ему, – шептала она, – не надо.
Хауэлл двинулся на нее, стиснув кулаки, она свернулась на полу. Прежде чем он схватил ее, в голове у Джин успела мелькнуть единственная мысль: хоть бы дети не послушались на этот раз и убежали далеко от дома.