– Мы решились выехать из Малого дома.
– Выехать из Малого дома! – сказал он, повторяя ее слова. – И куда же вы намерены выехать?
– Думаем переехать в Гествик.
– А почему?
– О, это так трудно объяснить. Я прошу вас принять факт, как я его передаю, не спрашивая о причинах, из которых он сложился.
– Но это невозможно, Мэри. В таком деле, как это, мне следует требовать объяснения причин, и должен сказать вам, что, по моему мнению, вы не исполните вашего долга к своим дочерям, приведя в исполнение такое намерение, – разве только побудительные причины к тому в самом деле очень сильны.
– Они очень сильны, – сказала мистрис Дейл и остановилась.
– Ничего не понимаю, – сказал сквайр, – не могу заставить себя думать, что вы говорите серьезно. Разве вам неудобно в Малом доме?
– Мы имеем в нем удобств гораздо более, чем можно рассчитывать на них при наших средствах.
– Я всегда думал, что вы отлично распоряжались вашими деньгами. Вы никогда не влезаете в долги.
– Правда, я никогда не влезаю в долги, но речь не о долгах. Дело в том, мистер Дейл, мы не имеем права жить в Малом доме, не платя за него аренды, и не можем жить там, если бы и платили ее.
– Да кто вам говорит об аренде? – спросил сквайр, вскакивая со стула. – Кто-нибудь оболгал меня за углом?
Его еще не озарил ни один луч истины. Ни малейшей идеи не приходило ему в голову, что родственники считали необходимым оставить его дом вследствие слов, им самим произнесенных. Он никогда не считал себя в каком-либо отношении особенно великодушным к ним, но находил весьма бессмысленным оставить дом, в котором они жили, даже и в таком случае, если бы его негодование против них было сильно и горячо.
– Мэри, – сказал он, – я должен требовать объяснения всему этому. Что касается вашего отъезда, то это совершенно невозможно. Где же вам может быть лучше или, по крайней мере, так же хорошо, как здесь? Вы хотите переехать в Гествик, но какая там может быть жизнь для ваших дочерей? Я все это отвергаю как вещь несбыточную, и, во всяком случае, я должен знать, что вас понудило решиться на такую меру. Скажите мне чистосердечно – не наговорили ли вам чего-нибудь дурного обо мне?
Мистрис Дейл приготовилась встретить сопротивление и упреки, но в словах сквайра выражалась такая решимость, его манеры говорили о таком умении повелевать другими, что она тотчас поняла всю трудность своего положения. Она начала бояться, что у нее не хватит сил исполнить свое намерение.
– Уверяю вас, мистер Дейл, что это совершенно не так.
– Так в чем же дело?
– Я знаю, что всякая попытка объяснить вам его только рассердит вас, и вы будете мне противоречить.