– Что я рассержусь – это весьма вероятно.
– И все же я не могу изменить моего намерения. Поверьте, я стараюсь только поступить справедливо в отношении вас и моих детей.
– На меня не обращайте внимания, ваша обязанность думать о детях.
– Конечно так, и, когда я исполняю это, они во всем со мною согласны.
Приводя такие аргументы, мистрис Дейл обнаружила свою слабость, и сквайр не замедлил воспользоваться ею.
– На вас лежит обязанность по отношению к детям, – сказал он, – но это еще не значит, что ваша обязанность состоит в том, чтобы дозволить им действовать по минутной прихоти. Мне понятно, что они могут увлечься какими-нибудь романтическими пустяками, но увлечение с вашей стороны совершенно непонятно.
– Вот в чем вся истина, мистер Дейл. Вы полагаете, что мои дети обязаны вам таким повиновением, которое принадлежит одному отцу или матери, а до тех пор, пока они будут оставаться здесь, ежедневно получая из ваших рук столько милостей… Может быть, с вашей стороны и естественно считать за собой такое право в этом несчастном деле относительно Белл…
– Я ничего подобного не говорил, – сказал сквайр, перебивая ее.
– Правда, вы этого не говорили. И не думайте, что я жалуюсь на вас, я не желаю, чтобы вы так думали. Но я чувствую, что это так, а они чувствуют одинаково со мною, поэтому мы решились выехать.
Мистрис Дейл, оканчивая эту речь, была вполне убеждена, что очень плохо рассказала свою историю, но сознавалась, что не была в состоянии рассказать все так, как следовало бы. Главной ее целью было дать понять деверю, что она непременно оставит дом, но объяснить все так, чтобы возможно меньше огорчать собеседника. Она не беспокоилась о том, что сквайр сочтет ее глупой, лишь бы ей удалось достичь цели и по возвращении домой сказать дочерям, что дело покончено. Но сквайр, судя по его словам и приемам, казался вовсе не склонным предоставить ей этого права.
– Из всех предложений, какие мне когда-либо приходилось слышать, – сказал он, – это самое безрассудное. Его можно понимать так, что вы слишком горды, чтобы занимать дом, принадлежащий брату вашего мужа, и потому хотите подвергнуть себя и ваших детей всем неудобствам ограниченного дохода. Если бы дело касалось только вас, я бы не считал себя вправе возражать, но я вменяю себе в обязанность сказать вам, что в отношении детей все знающие вас будут думать, что вы поступили безрассудно. Весьма естественно, что они должны жить в этом доме. Малый дом никогда не отдавался в аренду. И насколько мне известно, за него никогда не брали платы с самого дня его постройки. Его всегда отдавали какому-нибудь члену семейства, который имел на это право. Я всегда считал ваше пребывание в нем столь же твердым и постоянным, как и мое в этом доме. Ссора между мною и вашими детьми была бы для меня большим несчастьем, хотя, может быть, для них это ничего не значит. Но если бы и была ссора, то я все-таки не вижу достаточной причины к их переезду. Позвольте вас просить изменить свое мнение об этом деле.