В некоторых случаях сквайр умел принимать повелительный вид, и в нынешнем случае принял. Мистрис Дейл знала, что может отвечать только повторением своего намерения, а между тем была не в состоянии дать сквайру удовлетворительного ответа.
– Я знаю, что вы очень расположены к моим детям, – сказала она.
– Ничего больше не стану говорить об этом, – отвечал сквайр.
Он думал в эту минуту не о Малом доме, а о полном праве пользования, которое он желал передать старшей дочери, всеми благами, какие должны принадлежать владетельнице Оллингтона. Думал он также и о средствах, какими надеялся поправить расстроенное состояние Лили. Дальнейшие слова не имели бы особенного значения, и потому мистрис Дейл удалилась, чувствуя полную неудачу. Тотчас по ее уходе сквайр встал, надел пальто, взял шляпу и трость и вышел на террасу. Он вышел для того, чтобы дать своим мыслям более свободы и чтобы ощутить то спокойствие и утешение, которые обиженный находит в размышлениях о своей обиде. Сквайр уверял себя, что с ним поступают очень жестоко, что он начал сомневаться в самом себе и своих душевных побуждениях. Отчего все окружающие так сильно не любили его, избегали его и ставили преграды его усилиям упрочить их благополучие? Он предлагал своему племяннику все права сына, требуя взамен этого, чтобы он согласился постоянно жить в доме, который должен был сделаться его собственным домом. Но племянник отказался. «Значит, ему неприятно жить со мной», – сказал старик с горечью. Он был готов наградить своих племянниц щедрее, чем награждались дочери Оллингтонского дома своими отцами, а они отвергают его доброе расположение, открыто говоря, что не хотят быть ему обязанными. Он стал тихо ходить по террасе, с глубокой грустью размышляя обо всем этом. Живо представляя себе все свои обиды, он не мог найти того утешения, которое истекает из самых обид. Не мог потому, что в мыслях скорее обвинял самого себя, что он создан для того, чтобы его ненавидели, доказывал самому себе, что было бы хорошо, если бы он умер и если бы его позабыли навсегда, чтобы остающиеся Дейлы могли получить лучший шанс на счастливую жизнь. Когда он разбирал таким образом в собственном сердце все эти обстоятельства, мысли мало-помалу успокоились, и хотя он все еще был раздосадован, но в то же время чувствовал расположение к тем, которые более всего обижали его, и все-таки решительно был не способен выразить словами или знаками свои мысли и чувства.
Время подходило к концу года, но погода все еще стояла теплая и ясная. Воздух был скорее влажен, нежели холоден, луга и поля все еще сохраняли яркие оттенки свежей зелени. В то время как сквайр прогуливался по террасе, к нему подошел Хопкинс и, дотронувшись до шляпы, заметил, что денька через два надо ждать мороза.