Глава XL. Приготовления к свадьбе
Четырнадцатое февраля было окончательно назначено днем, когда мистер Кросби должен был сделаться счастливейшим человеком. Сначала назначили более отдаленный срок, а именно двадцать седьмое или двадцать восьмое число, чтобы март начался для молодых супругов новой эрой, но леди Эмилию до такой степени напугало поведение Кросби в один из предшествовавших воскресных вечеров, что она дала графине понять, что в деле этом не должно быть допущено ни малейшего отлагательства. «Он не постесняется решиться на всякого рода поступок», – говорила леди Эмилия в одном из своих писем, быть может, показывая этим, что менее уверена в могуществе своего высокого положения, чем можно было бы ожидать. Графиня соглашалась с ней, и когда Кросби получил от своей тещи весьма любезное послание, в котором излагались все причины, почему четырнадцатое февраля считалось более удобным, чем двадцать восьмое, он не мог придумать причины, почему бы ему не сделаться счастливым двумя неделями ранее условленного времени. Впрочем, первым его душевным движением было не уступать никаким требованиям, более или менее нарушавшим обговоренные условия. Но какую пользу он извлечет из упрямства? Какая будет польза, по крайней мере, из того, что они поссорятся именно в это время? Кросби надеялся, что чем скорее женится, тем легче ему будет освободиться от деспотизма семейства Де Курси. Когда леди Александрина будет принадлежать ему, он заставит ее понять, что намерен быть ее абсолютным господином. И если, приводя этот замысел в исполнение, потребовалось совсем отделиться от всех Де Курси, такое отделение надо совершить. В нынешнем случае он соглашался уступить им, по крайней мере, только в этом деле. Итак, четырнадцатое февраля было назначено днем бракосочетания.
На второй неделе января Александрина приехала похлопотать о своих вещах, или, выражаясь более благородным языком, запастись приличными свадебными атрибутами. Так как ей не представлялось никакой возможности сделать все это одной, даже под наблюдением и с помощью своей сестры, то леди Де Курси должна была тоже приехать в столицу. Леди Александрина приехала, однако же, прежде и, ожидая приезда графини, оставалась у сестры в Сент-Джонс-Вуде. Графиня до сих пор никогда не соглашалась воспользоваться гостеприимством своего зятя и постоянно помещалась в холодном, неуютном доме в Портман-сквере, доме, который уже много лет служил фамильным городским жилищем Де Курси и который графиня охотно и давно бы променяла на какое-нибудь помещение по другую сторону улицы Оксфорд, но граф был непреклонен, ведь его клубы и разные места, которые ему случалось посещать, находились на правой стороне этой улицы, да и к чему было менять старое семейное жилище? Поэтому графине надлежало приехать в Портман-сквер, тем более что при этом ее вовсе не пригласили в Сент-Джонс-Вуд.