Из толпы донеслись разрозненные протестующие мотивы, и на его губах заиграла довольная улыбка.
– Мы бы не хотели, чтобы вы рисковали собой, падре, – сказала Рената с мягкой улыбкой. – Мы позволим Совету решить, каким должно быть наказание. А теперь, капитан, отведите заключенного внутрь и ждите дальнейших распоряжений.
Алесса напряглась, отчасти испугавшись, отчасти надеясь, что Данте вырвется из рук стражников.
Когда он повернулся к Цитадели, его глаза были лишены всякой надежды.
Третий солдат последовал за ним, ткнув в спину своим мечом.
– Если попытаешься бежать, мы убьем тебя.
Сердце Алессы сжалось. У нее не оставалось другого выхода, кроме как отказаться сражаться, если они не освободят его. И никто ей не поверит. Если она не поднимется на Пик, Данте умрет вместе с остальными.
Она могла только проследить за тем, чтобы Данте не казнили. По крайней мере, в Цитадели он будет под защитой, пока она не придумает, как освободить его или убедить Совет проявить милосердие. Диворандо закончится, и он сможет бежать на континент, сменить внешность и спрятаться на несколько лет, пока люди не забудут.
– Может, закончим? – Рената заняла место, на котором несколько мгновений назад стоял Данте.
– Сначала я хотел бы сказать кое-что Финестре, – заявил Айвини.
– Разве вы сказали недостаточно? – спросила Алесса.
Рената стиснула ее руку.
Он выиграл. Чего он еще хотел? Снова обвинить ее? Заставить Калеба танцевать в попытке доказать, что тот действительно жив?
Лицо Айвини исказилось от боли, и он пал ниц. Фигуры в мантиях позади него последовали его примеру и склонили головы.
– Финестра. Сможете ли вы когда-нибудь простить меня за то, что я оговаривал вас? По правде говоря, я надеялся услужить Богине. Теперь понятно, что Кролло увидел ваш невероятный потенциал, дар, вашу силу и сжался от страха. То, что он послал одного из своих приспешников с целью ослабить вас, только доказывает вашу ценность. Я должен был верить. Должен был догадаться. Я так глубоко сожалею. Если вы изгоните меня, я уйду сегодня вечером.
Рената заговорила прежде, чем Алесса успела приказать ему спрыгнуть с ближайшего обрыва.
– В этом нет необходимости, падре. В конце концов, человеку свойственно ошибаться.
– А божеству – прощать, – выдохнул Айвини. – Финестра, вы сможете меня когда-нибудь простить?
Ответ был отрицательным. Однозначно нет. Но Рената хорошо соображала, и у нее имелся план. Алесса не знала деталей, но не собиралась рисковать и все портить.
Алесса одарила заклятого врага самой широкой, самой болезненной улыбкой в своей жизни.