Стражники обменялись раздраженными взглядами, но пропустили их.
В мавзолее, полностью возведенном из камня, по обе стороны от прохода находились отдельные гробницы, изолированные воротами, чтобы не тревожить вечный сон обитателей.
Когда они добрались до первого пустого склепа, который, как с содроганием осознала Алесса, когда-нибудь станет принадлежать ей, – она в темноте разглядела одинокую фигуру.
В тот день, когда она встретила его, Данте стоял за прутьями клетки, великолепный и заполняющий пространство собственными изяществом и силой. Теперь он забился в угол, его глаза потускнели, а взгляд лишился жизни. И виновата была в этом она.
Если бы не Калеб, встрявший со своей язвительностью, она бросилась бы к прутьям и разрыдалась.
– Ты не мертв, – весело сообщил Калеб.
Данте медленно поднялся, как будто ему требовалось прилагать много усилий, чтобы двигаться.
– Ты тоже.
Калеб наклонился ближе к клетке, заговорив театральным шепотом:
– Не знаю, слышал ли ты, но она старалась изо всех сил.
Губы Данте изогнулись в полуулыбке.
– Она и меня пыталась убить парочку раз.
– Сначала пытает, а потом запирает? – Калеб покачал головой. – Женщины.
Алесса закатила глаза.
– Да, это явно женская фишка.
Хотя она могла бы расцеловать Калеба за его столь легкомысленное отношение к ситуации. Данте не удалось скрыть своих страданий, каждое его движение из-за перенапряжения превращалось в судорогу; от бессознательного стискивания пальцев в кулак до тика в челюсти. Это ее чуть не сломило.
– Она поведала тебе о своей теории? – спросил Калеб у Данте.
Когда девушка закончила объяснять, Данте сначала промолчал, просто уставившись в стену. А затем:
– Все они, да? Ты не могла понять этого несколько недель назад?
Они, сидя в темноте, смеялись слишком долго, разделенные прутьями и окруженные мраморными гробницами, в компании снующих крыс и насекомых, – всего в нескольких днях от конца света.
Калеб одарил их застенчивой улыбкой.
– Ну, уверен, вы хотели бы уединиться, но я сомневаюсь, что смогу подняться по лестнице без посторонней помощи. – Он повернулся к Алессе. – И ты не должна здесь находиться одна.
Данте напрягся.
– Расслабься, – выдохнул Калеб. – Я тебя ни в чем не обвиняю. Ну, то есть… э-э, это не мое дело. Вообще-то, наверное, мое? Но мне этого не хочется, хотя нам в любом случае следует соблюдать приличия и создать вид, что она тебя ненавидит, поэтому я просто… отвернусь на пару минут.
Другого уединения не ожидалось, поэтому Алесса выбросила Калеба из головы и прижалась лицом к решетке. Данте ответил тем же, и его теплая кожа, обрамленная холодным металлом, очутилась рядом. Она ухватилась за испачканную ткань его рубашки и притянула так близко, как могла.