У Нины отвисла челюсть.
– Глупые чувства?
– О боже мой, – пробормотала Камария откуда-то из толпы, и все фонари погасли.
Нина издала истошный вопль, а затем началась потасовка: пока все вокруг кричали, Калеб зашептал на ухо Алессе:
– Потрясающе, не так ли?
Алесса вытащила из кармана руку без перчатки. За нее ухватились маленькие пальчики, и ее желудок ухнул.
Крики ужаса эхом разносились по склепу, призывая кого-нибудь снова зажечь фонари, но каждая зажженная спичка немедленно тухла.
Пальчики исчезли, и руки Алессы коснулся шелк.
– У кого-нибудь есть огонек? – поинтересовалась она.
Вспыхнуло пламя, да такое яркое, что ей пришлось прикрыть глаза. Камария, надвинув шапочку, чтобы скрыть лицо, с важным видом подошла ближе и протянула фонарь.
– Здесь, мисс, – произнесла она низким голосом. – Мой, кажется, работает.
Айвини схватил фонарь прежде, чем это успела сделать Алесса.
Не обращая внимания на шквал возмущенных вздохов, он бросился к металлическим прутьям тюрьмы Данте, в спешке ударив фонарем по решетке. На спине, свернувшись калачиком, лежала все та же неподвижная фигура.
Подозрительно прищурив глаза, Айвини опустил источник света, чтобы изучить тяжелый висячий замок, неповрежденный и нетронутый.
– Прошу прощения, – намекнула Алесса.
Ворча себе под нос, Айвини вернул фонарь.
Алесса потянула своего спутника в коридор, где погасло подозрительное количество фонарей. Плащ с капюшоном затеняли его лицо, но этого было недостаточно, чтобы скрыть синяки.
– Что они с тобой сделали? Я думала, у них нет ключа.
– Не нужен ключ, когда можно бросать камни, – ответил Данте сквозь стиснутые зубы.
По венам растекалась ярость, но с этим пришлось повременить. Алесса собиралась быстро пройтись по переполненным уровням с настороженным, подыгрывающим ей Данте. Вместо этого его рука все сильнее давила на ее плечи, шаги замедлились, а по мере того, как они продвигались к более людным местам, каждое косившееся на них лицо вызывало у нее приливы страха.
Она бросила отчаянный взгляд через плечо на Камарию и Йозефа, которые держались позади них и пытались смешаться с сотнями других саверийцев, слоняющихся вокруг.
Люди бы запаниковали, если бы друзья кинулись поддерживать «Калеба», но куда хуже будет, если он упадет. И гораздо хуже, если все поймут, что под капюшоном скрывается вовсе не Калеб.
В конце концов они добрались до главного коридора, и она разглядела ворота Цитадели.
– Почти пришли, – прошептала она. – Осталось чуть-чуть.
На их пути встали две фигуры. Выбрали славный момент.
– Финестра, – сказала ее мать, сжимая папину руку до побелевших костяшек. – Я была бы признательна за секунду вашего времени.