Латышские стрелки. Мировая революция как война за справедливость (Шнепс-Шнеппе) - страница 22
Памятник Свободы
2) В октябре 1934 года, через пять месяцев после государственного переворота, день 22 июня вычеркнули из списка праздничных дней. Правительство Улманиса постановило праздновать 11 августа как день независимости. Как известно, 11 августа 1920 года РСФСР подписала мирный договор с Латвией, первой в мире признав независимость молодой республики. После того как Советская Россия официально отказалась от бывшей российской территории, Латвию признали и другие государства.
3) Сегодня же мы празднуем 11 ноября как День Лачплесиса (подразумевая победу над Бермонтом). Эту дату ввели в конце 1980-х, в период Атмоды, в тот период, когда желали забыть о мирном договоре с Россией. А о герое Бермонтиады – о славном полководце Вольдемаре Озолсе – не вспоминают вовсе.
Юрий Федорович Самарин своей критикой остзейских немцев повлиял на отношения между Прибалтикой, как частью Российской империи, и центральной властью. «Остзейский край», Прибалтийский край, включал в себя три губернии – Лифляндию, Эстляндию и Курляндию, которые были объединены в отдельное генерал-губернаторство Российской империи.
В этом крае существовал «особый режим», отличный от системы общероссийской государственности. Тут господствовали: немецкий язык, лютеранство, особый свод законов, судопроизводства, управления и т. д. Даже официальным языком в Прибалтийском крае был признан немецкий, и переписка губернских учреждений с коллегиями в Петербурге велась обычно на немецком языке. Лютеранская церковь и школа превратились в часть сословной организации дворянства, а пастор обязан был помогать вотчинной полиции в установлении личности беглых крепостных. Только в пределах городской черты кончалась власть барона, но там господствовал магистрат – городское дворянство. Все это делало край, по выражению славянофила И.С. Аксакова, «музеем исторических редкостей социального и общественного устройства».
В 1847–1849 Ю.Ф. Самарин прослужил в Риге и глубоко познакомился с особенностями здешней администрации и с бытом крестьян, со страданиями новообращенных в православие. По возвращении в Петербург Самарин представил рукопись своего сочинения «Письма об Остзейском крае» министру внутренних дел как своему начальнику. Однако письма эти получили огласку и возбудили негодование немецко-остзейской партии, а также тогдашнего остзейского генерал-губернатора князя Суворова. «Остзейская партия» добилась того, что от генерал-губернатора Суворова истребовали объяснения. Признав их неудовлетворительными, добились того, что Самарин был по высочайшему повелению посажен в Петропавловскую крепость.