Передо мной, поднимаясь отвесной стеной на фоне неба, возвышался огромный отвесный утес из красного камня.
Теперь я знал, почему куны не последовали за нами дальше джунглей. Они знали о лианах, убивающих людей, и оставили нас на худшую смерть, чем та, которую они могли причинить. Я был уверен, что теперь они меня не достанут. Но было ли мне лучше? Передо мной был непроходимый горный склон. По обе стороны и сзади от этих ужасных, кровожадных, зловещих лиан и, скрывающихся в джунглях дикие куны с их смертельными отравленными дротиками и мощными луками. Я был окружен со всех сторон смертельной опасностью, потому что у меня не было еды, я бросил ружье и даже револьвер в своем слепом, безумном от ужаса бегстве от этих ужасных живых лоз, и оставаться там, где я был, означало смерть от голода или жажды.
Но все было лучше, чем этот кошмарный лес. При этой мысли я с содроганием взглянул на деревья, и кровь, казалось, застыла у меня в жилах.
Лес приближался ко мне! Я не мог поверить своим глазам. Теперь я чувствовал, что, должно быть, сошел с ума, и был зачарован; загипнотизированный, я смотрел, изо всех сил стараясь очистить свой мозг, заставить здравый смысл противоречить свидетельствам моих глаз. Но это не было заблуждением. Тяжело, медленно, но неуклонно деревья бесшумно скользили вверх по склону! Их огромные узловатые корни стелились и извивались по земле, в то время как лозы извивались, раскачивались и метались во всех направлениях, как будто нащупывая свой путь. И тогда я увидел то, что раньше ускользало от меня. Это были не лианы, как я думал. Они были частями самих деревьев — огромные, гибкие, пластичные щупальца, вырастающие из толстой, мясистой лиловато-коричневой кроны ветвей, вооруженных огромными шипами, которые медленно открывались и закрывались, как голодные челюсти, над огромными стволами.
Это было чудовищно, сверхъестественно, невероятно. Когда я бросился вниз, между мной и лесом простиралось больше сотни ярдов открытой местности, но теперь оставалось каких-то пятьдесят шагов. Через несколько коротких мгновений страшные лианы обрушатся на меня. Но я окаменел, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, был слишком напуган и подавлен, чтобы даже закричать.
Все ближе и ближе подходили ужасные деревья. Я слышал, как колотится мое сердце. Холодный пот выступил на моем теле. Я задрожал, как в лихорадке. Затем длинное бородавчатое щупальце метнулось ко мне, и когда отвратительная вонючая тварь коснулась моей руки, чары рассеялись. С диким криком я повернулся и слепо бросился к обрыву, стремясь только отсрочить, только избежать на время верной ужасной смерти, на которую я был обречен, потому что утес преграждал путь к спасению, и я не мог идти дальше.