— Значит, вы действительно убеждены, что у меня есть нечто ценное? — спросил Уэллс.
— Нечто небывалой ценности, я уверен, — сказал собеседник, добавив к словам энергичное покачивание головой.
— Ура! — воскликнул Уэллс и достал из сумки камень среднего размера, который он предложил профессору, получив взамен теплую благодарность.
— Я буду рад сохранить его как редкий экземпляр, — заверил он. — И, говоря о драгоценных камнях, вам будет интересно увидеть прекрасный турмалин, который один из моих людей нашел во время раскопок фундамента башни.
— Где он? — заинтересовался Уэллс.
— В третьем здании, где разместились двое моих людей. Я отведу тебя туда. Очень вероятно, что к этому времени они уже на ногах. — ответил он и направился к двери.
Он не дошел до середины комнаты, когда я спросил голосом, которому я пытался придать равнодушие: «Не могли бы вы, профессор, сказать мне, что вы храните в этой комнате?» Взгляд, который Уэллс послал мне, ясно показал, что я был виновен в серьезной неосторожности. Но профессор повернул голову, улыбаясь.
— Это батареи, электрические батареи, которые будут снабжать током тридцать башен.
И вместо того, чтобы направиться к двери, он вернулся к перегородке, повернул выключатель и осветил вторую комнату. Затем я заметил то, чего раньше не видел. В этой комнате, помимо рядов ящиков, была очень большая скамья, к которой шли провода от батарей, и на которой было несколько электрометров и два очень крупных переключателя. Я также заметил (и эта деталь имела самое важное значение для последующих событий), что скамейка шла вдоль стены, прямо под открытым окном.
— Вон там вы переключаете электрический ток? — спросил я.
— Верно, — ответил профессор. И он снова улыбнулся моему любопытству.
У меня в голове сразу возникла сотня вопросов, но Уэллс пришел мне на помощь. Видя, что профессор был необычайно общителен, он подумал, что настало время испытать эффект легенды, которую он придумал для меня.
— Профессор, — начал он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Я бы хотел, чтобы вы рассказали моему другу что-нибудь о своей работе. Я все ему объяснил, но, должно быть, плохо поработал головой, потому что он не смог понять, что я имею в виду. Вы можете вдаваться в подробности, потому что у него есть некоторое образование. Он учился в колледже до того, как его настигла старательская судьба. Я прав, приятель?
Я ответил кивком. Я был так обеспокоен реакцией профессора, что не мог вымолвить ни слова.
Уэллс заметил мое замешательство. Чтобы спасти ситуацию, он добавил: