— Саймон, — весело сказал я, — давай забудем обо всем этом за бутылкой бургундского. Внизу у меня есть ящик «Clos Vougeot» от Lausseure’s, благоухающий ароматами и румяный от солнечного света Кот-д’Ор. Давайте выпьем пару бутылок. Что скажешь?
— От всего сердца, — с улыбкой ответил Саймон.
Я достал вино, и мы сели, чтобы выпить. Вино было знаменитого урожая 1848 года, года, когда война и вино боролись вместе, и его чистый, но мощный вкус, казалось, придавал организму новую жизненную силу. К тому времени, как мы наполовину прикончили вторую бутылку, голова Саймона, которая, как я знал, была слаба, начала сдавать, в то время как я оставался как всегда спокойным, лишь только каждый глоток посылал прилив сил по всему телу. Речь Саймона становилась все более и более нечеткой. Он начал петь по-французски шансон не очень нравственного содержания. Я внезапно встал из-за стола как раз в конце одного из этих бессвязных стихов и, устремив на него взгляд со спокойной улыбкой, сказал:
— Саймон, я обманул тебя. Сегодня вечером я узнал твой секрет. Вы также можете быть откровенны со мной. Миссис Вульпес, или, скорее, один из ее духов, рассказала мне все.
Он вздрогнул от ужаса. Его опьянение, казалось, на мгновение исчезло, и он сделал движение к оружию, которое незадолго до этого положил, я остановил его рукой.
— Чудовище! — воскликнул он со страстью — Я разорен! Что мне делать? Ты никогда не получишь его! Клянусь своей матерью!
— Мне это не нужно, — сказал я. — Будьте спокойны, но будьте откровенны со мной. Расскажи мне все об этом.
Опьянение начало возвращаться. Он со слезливой серьезностью возразил, что я совершенно ошибаюсь, что я был пьян; затем попросил меня поклясться в вечной тайне и пообещал раскрыть мне загадку. Я, конечно, поклялся всем, чем можно. С беспокойным выражением в глазах и дрожащими от выпитого и нервозности руками он достал из-за пазухи маленький футляр и открыл его. Небеса! Мягкий свет лампы превратился в тысячу призматических стрел, когда упал на огромный розовый бриллиант, сверкающий в футляре! Я не разбираюсь в бриллиантах, но с первого взгляда понял, что это драгоценный камень редкого размера и чистоты. Я смотрел на Саймона с удивлением и, должен в этом признаться, с завистью. Как он мог заполучить это сокровище? Отвечая на мои вопросы, я смог понять из его пьяных заявлений (из которых, я полагаю, половина бессвязности была притворной) только то, что он руководил бандой рабов, занятых промывкой алмазов в Бразилии; что он видел, как один из них спрятал алмаз, но вместо того, чтобы сообщить своим работодателям, он спокойно наблюдал за негром, пока не увидел, как тот закапывает свое сокровище; что он выкопал его и сбежал с ним, но пока что он боялся пытаться публично избавиться от него — такой ценный драгоценный камень почти наверняка привлечет слишком много внимания к прошлому ее владельца, и он не смог обнаружить ни одного из тех теневых каналов, по которым такие вещи передаются безопасно. Он добавил, что в соответствии с восточной традицией он назвал свой бриллиант причудливым названием «Глаз утра».