1919 год, Митава… Толпа солдат выволакивает из душного и сухого склепа иссохшую мумию: зловещие мощи в коричневом бархатном кафтане, с алмазной звездой. Мертвеца прислоняют к стенке, звучит ружейный залп…
Такова легенда, мимоходом рассказанная Иваном Лукашем в очерке «Людовик в Митаве».
Речь идёт об останках герцога Бирона — всемогущего временщика Императрицы Анны Иоанновны.
Настоящая фамилия Эрнста Иоганна Бирона (1690–1772) была Бюрен, весьма распространённая среди прибалтийских немцев. Он был третьим сыном отставного польского офицера.
Бирон провёл бурную молодость. Он учился в Кёнигсбергском университете, но курса не кончил, зато успел два раза посидеть в тюрьме за участие в краже и неуплату штрафов. В 1719 году ночью на улице шумная толпа пьяных студентов столкнулась с городской стражей. В завязавшейся потасовке Бирон убил стражника. Спасаясь от тюрьмы, он бежал в Россию, поселился в Риге и нашёл покровителя в лице Бестужева-Рюмина.
Здесь его заметила Анна Иоанновна, племянница Петра I, в своё время выданная замуж за герцога Курляндского. Расторопный и толковый секретарь полюбился Анне, которая затем, заняв российский престол, тотчас вызвала Бирона из Курляндии и приблизила ко двору. В апреле 1730 года он получил чин обер-камергера.
Вот тогда-то Бюрен и поменял свою фамилию на Бирон, присвоив заодно титул герцога Курляндского. Бироны, кстати, это древний французский род, который Эрнст Иоганн зачислил в свои предки.
В Бироне Анна Иоанновна нашла своего избранника и повелителя. За десять лет, проведённые ею в России, она ни на один день не расставалась со своим фаворитом. Характерно, что они всюду ходили, взявшись за руки. Современники писали, что более дружной четы не бывало на свете.
Бирон был женат на фрейлине Анны, Бенигне Готлиб фон Тротта-Трейден. У них было трое детей: два мальчика и девочка. Ходили упорные слухи, что отцом родившегося в 1728 году Карла Эрнста был Бирон, а матерью Анна Иоанновна. Любопытно, что Бирон, его жена и императрица Анна составляли как будто единую семью. Анна Иоанновна даже не имела своего стола, а обедала только с семьей Бирона и даже в их апартаментах. Частенько они все вместе катались на санях, слушали орган в кирхе.
Генерал Манштейн вспоминает, что Бирон «своими сведениями и воспитанием, какие у него были, он был обязан самому себе. Он обладал здравым смыслом, и к нему можно применить поговорку, что дела создают человека. До приезда своего в Россию он едва ли знал даже название политики, а после нескольких лет пребывания в ней знал вполне основательно всё, что касается до этого государства…».