- Подождите.
- Есть что-то еще? – осведомился Тэрл.
Ученый покачал головой. Затем посмотрел на «Иерихон». На «Геофронт». На «Ленг».
И озвучил свою идею.
Обсуждение длилось еще долго. План был дерзкий, опасный, - но именно поэтому он мог сработать. Во всяком случае, Лана верила, что мог. А еще – была согласна с теми словами, которыми Кили аргументировал свое предложение.
Что играя по правилам, невозможно победить.
Постепенно план приобретал законченные черты. Лана говорила все меньше, в основном слово брали Тэрл и Фирс как наиболее компетентные в вопросе и Килиан как консультант по вопросам магии адептов. Под конец чародейка уже говорила только по необходимости. Не потому что ей было совсем уж нечего сказать.
Просто она устала. Устала от бесконечной борьбы. Устала делать из себя воина. Она никогда не была воином. Она не хотела быть воином.
Она просто женщина, которая любила.
Когда все детали наконец-то были уточнены, и Лейла распустила совет, Лана выбежала из кабинета первой. Бежать, бежать. Прочь, пока кто-то не вздумал пристать к ней с разговором. Подальше от всех.
Поднявшись на одну из дворцовых башен, чародейка уселась прямо на парапет и просто сидела, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Она не плакала: в последние месяцы она разучилась плакать. Каждый день, каждый час она загоняла свою боль внутрь себя.
Чтобы никто ее не увидел.
Внизу, во внутреннем дворе замка, сновали люди – такие же, как она, жертвы войны. Профессиональные военные и ополченцы, взявшие в руки оружие, чтобы защищать свой дом, а еще простые жители Стерейи, на чьи земли пришла война. Отец наверняка устыдил бы ее, указав, что многие из них пострадали гораздо сильнее. Что кто-то потерял свой дом, у кого-то погибли близкие, а кто-то на всю жизнь остался калекой. Что на этом фоне ее сердечные переживания смешны и нелепы. Но Лана не желала сравнивать. От сравнения не стало бы легче – никому.
Потому что хлебать половником дерьмо не станет приятнее лишь оттого, что у кого-то половник больше.
Разумеется, долго ее одиночество не продлилось. Как же, разве могли ее оставить в покое? Разве могли ей дать побыть наедине с собой?
Даже в такой малости ей отказали.
- Лана? Ты здесь? – поднявшись на вершину башни, Килиан огляделся в поисках ее. Полог отведения глаз не обманул чародея.
- Уходи, пожалуйста, - попросила девушка, не оборачиваясь.
Он проигнорировал ее просьбу.
- Ланочка… - в этом одном-единственном слове было столько нежности, что на глаза чародейки все-таки навернулись слезы. Усевшись рядом с ней, ученый обнял ее за плечи. Но Лана не ответила на объятие.