Как же все изменилось! Тогда, после возвращения из крепости черных, она была рада, что он пришел поддержать ее. Тогда она впервые почувствовала, что кто-то может дать ей заботу и понимание, каких она, «странная» и «чудная», никогда не знала даже от родных. Теперь же от них становилось лишь больнее.
Потому что она знала, что Кили ее любил. И точно так же она знала, что не сможет полюбить его в ответ.
От его заботы она чувствовала себя полным дерьмом.
- Не надо, Кили, - чародейка осторожно вывернулась, - Я ценю то, что ты хочешь помочь, но помочь мне ты не сможешь.
- Но почему?..
Она вздохнула. Ничему его жизнь не учит. Ведь спрашивает, прекрасно зная, что ответ ему не понравится.
Что ответ только причинит ему новую боль.
- Потому что что-то в тебе ликует, - безжалостно ответила она, - Радуется. Радуется посрамлению соперника. Радуется, что Амброус оказался мразью. Что от него мне одна горечь, а ты – весь такой герой-утешитель. Скажешь, не так?!
Он не стал спорить, не стал и подтверждать. Вместо этого сказал, скорее констатируя, чем спрашивая:
- Ты его любишь. Даже после всего, что он сделал.
- Люблю, - ответила Лана, - Осуждаешь?
- Нет, - покачал головой Килиан, - Не осуждаю. Не понимаю – такое есть. Что такое ты увидела в нем, за что готова любить его, несмотря ни на что?
Чародейка устало вздохнула:
- Кили, ты сам себя слышишь? Разве любят за что-то? Мы о любви или о торговле? Вот скажи, ты сам меня за что любишь?
Ученый улыбнулся:
- Если я начну перечислять, мы засядем тут до утра. Ты ведь даже не представляешь, сколько у тебя достоинств. Ты умная, и с тобой интересно. Ты добрая и побуждаешь меня становиться добрее. Ты живая, по-настоящему живая, и вызываешь во мне желание жить. Ты умеешь по-настоящему чувствовать, чего я не встречал ни в ком ни до тебя, ни после. Когда ты смеешься, мне хочется смеяться в ответ, даже если я не знаю, что такого смешного случилось.
Лана едва удержалась от сардонической усмешки на словах про умение чувствовать. На ее памяти еще никто не причислял это к ее ДОСТОИНСТВАМ. Обычно мужчины считали это за глупые бабские причуды. Порой им становилось от этого некомфортно, особенно когда чувства были негативными. Со временем она привыкла, что их следует прятать. Переживать внутри себя, чтобы никому не доставить неудобств.
Возможно, именно потому что с ним этого не требовалось, Кили и стал ее лучшим другом.
- И вот скажи, - ответила она, не заостряя внимание на больном вопросе, - Если бы ты встретил женщину, обладающую всеми этими качествами, ты бы полюбил ее точно так же?