Неужто все дело в чувстве вины? Неужто не может она никак вывести за грань восприятия то, что он пошел против своего Бога и погиб – ради неё? А может, дело было в том, как изменился он, освободив свою душу? Быть может, лишь пожертвовав жизнью, он стал по-настоящему живым?..
А затем Килиан вдруг отстранился, так и не дав их губам соприкоснуться. Сон начал рассыпаться.
- Нет, - тихо, но твердо сказал мужчина, - Если ты сделаешь это из жалости… Это будет мало отличаться от принуждения. Когда-нибудь. Возможно, в новой жизни. Мы встретимся снова. И я исправлю все свои ошибки. Стану тем мужчиной, которому ты смогла бы, не кривя душой, сказать «люблю». Я обещаю тебе, Лана. Но сейчас… В этой жизни. Будь счастлива. Возможно, с кем-то другим, с кем-то более достойным. Но будь счастлива. Пожалуйста.
Ответить ему Лана так и не успела.
В пустынях Черного Континента очень сложно отличать одного человека от другого. Скрывающая лица ткань, защищающая от песка и солнца, превращает любого в неясный темный силуэт.
Но со временем приучаешься обращать внимание на другие вещи. Походка, пластика. Каждый человек ходит по-своему. Нужно лишь увидеть это.
Сейчас Вотан не сомневался, что шел к нему именно Яруб. Только этот старик мог сочетать хромоту с какой-то основательностью. Он едва переставлял ноги, но почему-то не возникало сомнений, что каждый шаг он делает с твердой уверенностью, что это именно тот шаг, который нужно сделать.
Правда, сейчас сам Вотан этой уверенности не разделял.
- Я пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, - сказал он, - Не беспокойся, я знаю дорогу назад.
Он стоял на краю каньона в километре от поселения ансарров. Днем отсюда открывался величественный вид. Ночью, в неверном свете ущербной луны, рассмотреть можно было мало что, но несмотря на это, для Вотана это оставалось любимым местом.
Здесь всегда можно было собраться с мыслями.
Ну, почти всегда.
- Уверен? – спросил старый знахарь, не переставая приближаться, - Как твоя болезнь?
- Боли почти нет, - ответил Вотан, снова отворачиваясь.
- Это значит, что ты излечиваешься?.. - не отставал старик.
- Это значит, что боли почти нет, - раздраженно повторил одноглазый.
Он прекрасно знал, что его «болезнь» излечить невозможно.
Потому что это вообще не была болезнь.
- Или ты просто к ней привык, - сделал вывод Яруб.
- Это тоже, - неохотно сказал чужестранец, - Слушай, что тебе нужно? Я сейчас не в настроении говорить. Тем более о своих проблемах.
- И именно поэтому поговорить тебе нужно, - заметил знахарь, - Причем сейчас, или завтра ты сорвешься на того же Джамиля, и кто-то из вас кого-то убьет. Итак, что случилось?