Филарет оглядел столпившихся кружком студентов. Он в семинарии если и задавался подобными вопросами, решал их сам с собою и с друзьями. А эти смелы…
– Разделим ваш вопрос на два, – начал он ответ. – Первое: о послушании наставнику. Оно должно быть обязательным. Второе: о свободе религиозной веры. Право духа на свободу верования неистребимо и неугасимо. Однако многих подстерегает на этом пути опасность своеволия, уклонения от истины, примеров чему несть числа. По словам Блаженного Августина, человек спасён не тогда, когда другой навязал ему страхом или страданием верное представление о Боге, но когда он сам свободно приял Бога и предался Его совершенству… Помните только слова святителя Тихона Задонского, что наибольшие бедность и окаянство человека состоят в том, что он высоко о себе мечтает, хотя подлинно ничто есть; думает, что он всё знает, но ничего не знает; думает, что он разумен, но есть несмыслен и безумен. Да вы читали ли «Сокровище духовное»?
Филарет, случалось, утомлялся такими отвлечениями после нескольких лекционных часов, но всё же приятно и как-то весело было так попросту беседовать со студентами.
Споры же переносились из студенческих аудиторий в коридоры, на улицу, в комнаты общежития.
– Мышление мешает вере! – жарко доказывал один. – Разум хитёр и изворотлив. Сколько доводов против веры всплывают сами собою! Сколь коварны сомнения умственный даже в ежедневном молитвенном правиле! Сколь увлекающи хитроумные мудрствования, за ними и веру-то забываешь… Так следует исключить разум из духовной сферы, умалить его!
– Зачем же ты в академию пришёл? Чтобы полным дурнем стать? – И хохот дружный.
– Насмешка не довод!
– Стоит ли противопоставлять веру и мысль? – раздавался тихий голос. – Вера больше мысли и включает её в себя.
Одни запальчивые спорщики уповали на свою логику, другие на немецких Мейера, Кернера, Гофмана, Рамбахия. Находились студенты, в полгода выучивавшие немецкий, дабы поскорее и точнее узнать тонкости богомыслия и приблизиться к истине.
Иной раз споры заходили далеко.
Нет ли доли истины в запрещении католикам читать Библию? Иезуиты не правы, утверждая, что Священное Писание есть мёртвая буква, но верно то, что оно неполно и темно для неразумеющих, а потому становится причиною заблуждений и ересей.
– Вспомни, что говорил отец Филарет о полноте Священного Писания: оно или по букве, или по самому смыслу содержит в себе всё, что нам необходимо для спасения, – а ты хочешь это отнять?
– Да ведь и я о том же! Там – Истина. Но эта Истина нуждается в толковании Церкви. Стало быть, Церковь встаёт рядом с Писанием и как бы равна ему.