– Ай что случилось, ваше преосвященство?
– Да, – печально ответил Афанасий. – Переводят меня на архиепископскую кафедру в Иркутск.
За десять лет владыка узнал сибирский край и полюбил его. Приземистый, простецкий Томск с широкою Томью стал, для него родным. Поначалу сибиряки виделись грубыми и равнодушными к вере. По приезде преосвященного в томских церквах едва по праздникам человек десять собиралось, а нынче и в будни храмы полны – как же не любить такой народ.
Новость, сказанная отцу протодиакону, непонятным образом облетела весь собор. Плач и рыдания пошли с разных сторон. Причитали многие, ибо владыка Афанасий покорил сердца томичей не только благолепием службы, необыкновенною добротою, трогательными и сильными проповедями, но и любовью к созиданию храмов. Каждый год объезжал он епархию, забираясь в такие углы, где архиерея никогда в глаза не видели, а если встречались деревеньки без церквей, уговаривал мужичков ставить свои храмы. Выдаст сборную книгу, через год глядь – зовут на освящение церкви. Слух об Афанасии томском пошёл по всей губернии. Случалось, мужики за десятки вёрст приходили за его благословением. Призвав томичей построить новый городской собор, владыка снял с головы митру и положил на поднос, а рядом – свои часы золотые и деньги, тысячу триста рублей.
– Вот, православные, – ласково сказал епископ, – что я имел у себя, всё пожертвовал на собор вам. Теперь вы должны жертвовать каждый по своей силе.
Добрых людей нашлось немало, стали строить новый собор… Удивительно ли, что весть о переводе такого простого и доброго владыки опечалила томичей.
Но воля царская – закон. Афанасий собирался. Многие приходили прощаться, и он всех принимал. Купечество устроило прощальный ужин, который вышел невесёлым. На прощанье подарили два чудесных образа да бархатной материи на рясу. Накануне отъезда келейник владыки застал того в некоторой растерянности перед письменным столом, на котором лежали три рубля ассигнациями и стопка монет.
– Владыко святый, что скорбишь? – Келейник был грубоват, но Афанасий его прощал.
– Скорблю оттого, что ехать не на что. Денег нет, а просить взаймы у мирских не хочется.
– Как денег нет? – поразился келейник. – Ты же получил на двенадцать лошадей прогоны!
– Уж нет ни копейки, всё раздал.
– Кому?
– А вот приходили прощаться, как не дать мужичку?.. Тому рубль, тому три, тому десять… Вот и не на что ехать, – вздохнул пономарский сын.
Крякнул досадливо келейник: и что за добряк такой! Ну как такого не любить!.. И пошёл к эконому архиерейского дома, известному своей прижимистостью. Тот взаимообразно дал пятьсот рублей, и владыка Афанасий на следующий день благополучно отбыл в Иркутск.