Как-то на одном из их собраний вёлся спор о бессмертии души, и Писарева поразила мимоходом брошенная мысль: насколько мужественнее признать конечность человеческого существования, не обольщаясь надеждами на мир иной и прилагая усилия для усовершенствования сего мира. И надобно бороться, непременно бороться против всех проявлений тирании и деспотизма!.. А тираны и деспоты потому-то и поддерживают всячески идею Бога, что она помогает им сохранить власть!..
Как это случается – полное внутреннее перерождение человека, полная смена ценностей и идеалов? Лень и гордыня помогают в этом.
Вера и церковь лежали в основе всей жизни Писарева. И вдруг открылось, что вера – всего-то сказка для простачков, Церковь – инструмент деспотии и тирании. Можно наконец не спешить по праздникам рано утром в храм, бросить глупые посты, вредные для здоровья, отказаться от говения и исповеди, ибо как может один человек отпускать грехи другого, во всём равного ему? Всё оказалось так просто: есть в жизни полезное для блага людей и бесполезное. Следует отказаться от бесполезного – всего, что не может согреть, накормить, напоить и одеть человека, вроде понятий родины, веры, семьи, искусства, литературы. Следует помогать формированию новых людей, обладающих свободной волею и на основе новейших научных открытий устраивающих жизнь человечества. Писарев вдруг открыл в себе и сильную волю, и готовность поработать на благо человечества.
Все мы появляемся на свет Божий вроде бы чистыми созданиями, однако первородный грех лишь таится до поры до времени в глубине человеческой натуры. И уж как поведёт себя человек при выходе греховного наружу, при столкновении со алом мира сего – зависит от него самого. Грех есть дело свободное: борись и не падёшь. Поддаётся греху только тот, кто не хочет бороться. А почему? Потому что не хочет.
Спустя всего месяц, переболев горячкою, Дмитрий Писарев стал иным человеком. Прежде всего, назло университетскому начальству он отпустил усы. Во-вторых, перестал ходить на лекции. В-третьих, окончательно убедился в несуществовании тех призраков, о которых нам повествуют якобы священные книги. Евангелие он отдал квартирной хозяйке, а себе купил все труды Фейербаха, какие только смог найти в книжных лавках.
Новых убеждений Писарев не скрывал и потому прежний кружок, конечно, оставил, посмеявшись над уговорами смириться и уповать на милосердие Божие. Он будто прозрел, увидел смешную ограниченность и умственную тупость Трескина и других, понял глупость людей, покоряющихся власти царя, полиции, университетского инспектора, священников, родителей, когда всё это ничтожно… Большинство людей – ничтожества, из страха принимающие навязанные другими правила… Стыд за бедность семьи, отчаяние в борьбе с желанием любви повели самолюбивого Дмитрия не к смирению, а к страху и отчаянию.