В 1792 году он обратился к императрице с просьбою об увольнении от управления епархией на покой в лавру. Государыня ответила, что жалеет о его болезнях, признает его заслуги, но не может уволить его, дозволяя, однако, поручить управление епархией его викарию, а самому пребывать в лавре. Царская воля – закон.
Платон занялся обустройством митрополичьих владений. Воссоздал Чудов монастырь в Кремле, заново выстроил митрополичьи покои в том же Чудове, на Троицком подворье и в Черкизове. Получив от казны тридцать тысяч рублей на лавру, он построил новую ризничую палату, в Троицком соборе поставил новый иконостас и обложил его серебром, доказал стенные росписи на золоте. То же сделал и в Трапезной церкви, и у Михея, и в Сошественской церкви – везде новые иконостасы, новые росписи. У Успенского собора выстроено было новое крыльцо, сад лавры обнесли высокой оградой. Преобразилась лавра, и радовалось сердце Платона.
Но где радость – там и печаль. «Прежде я вас письмами задирал, – писал Платон Амвросию, ставшему митрополитом новгородским, – ибо, несколько рулём Общих дел правя, имел что писать. Но нынче всё вращается без меня, другие на себя обращают и очи и перо… Теперь сижу в Вифании, да и место… Но мира каверзы и сюда достигают. Я думал было за прежние труды и заслуги получить ежели не награду, то хотя похвалу, хотя щадение. Но видно, что мало добра сделал я, а самолюбием сам себя обманывал… Впрочем, не унываю, и спокойствие духа при всяких неблагоприятных обстоятельствах никогда не оставляет меня, это дар Божий, за который не устаю благодарить Всевышняго».
В последние годы правления Екатерины Платон страдал, видя злоупотребления власти, её презрение к простому человеку, всевозрастающее безверие и развратность нравов верхов. Ему передали слова царицы, сказанные в голодный год: «У нас умирают от объедения, а никогда от голода. У нас вовсе не видно людей худых и ни одного в лохмотьях, а если есть нищие, то по большей части это ленивцы – так говорят сами крестьяне». Он уже потерял надежду на обретение народного блага от власти, желалось лишь – поменьше вреда.
В ноябре 1796 года Екатерина скончалась, и Павел Петрович тут же вызвал московского митрополита в Петербург. Ехать не хотелось, Платон медлил. Пришло письмо от императрицы Марии Фёдоровны с напоминанием, что государь ждёт его. На двадцать первый день Платон отправился, но, не доезжая Твери, получил высочайший выговор «за медленность». Платон знал, что Павел гневлив, да отходчив, но стерпеть не захотел и вернулся в лавру. В Петербург ушло письмо с объяснениями и просьбою об увольнении на покой.