– Просыпайся, Лили.
У постели девушки собрались два доктора и четыре медсестры. Они проделали героическую работу. Операция была уникальной. Не будь Лили на волоске от смерти, они бы даже не стали за нее браться.
После операции ее погрузили в вынужденную кому, чтобы дать ее поврежденному мозгу время восстановиться. Врачи спасли ей жизнь, но проснется ли она полноценным человеком?
Младшей медсестре из этой маленькой элитной французской больницы в данный момент было нечем заняться, и она думала о пациентке по имени Лили Маклален. Девушка поступила к ним месяц назад в тяжелом состоянии. Ходили слухи, что она была из королевской семьи, но к ней никто не приходил.
Медсестре следовало быть беспристрастной, но она, как и все собравшиеся, переживала за эту пациентку.
– Лили, просыпайся, – сказал хирург, сжимая руку девушки. – Операция прошла успешно.
С тобой все будет в порядке.
Наконец веки Лили дрогнули и открылись.
У нее были карие глаза. Слишком большие для ее изможденного лица. Они растерянно смотрели на доктора.
– Привет, – сказал он, улыбаясь. – Привет, Лили.
– П-привет, – еле слышно произнесла она.
– Сколько пальцев я показываю?
– Три, – безразлично пробормотала девушка.
– Очень хорошо. – Лицо доктора просияло. – Ты была серьезно больна, но мы сделали тебе операцию и полностью удалили опухоль. Ты будешь жить.
Лили внимательно обвела взглядом комнату, затем ее глаза расширились, словно она вспомнила что-то очень важное.
– Тебе больно? – спросил хирург. – Где у тебя болит?
– Ничего не болит, но… – Она медленно подняла руку и положила себе на живот. – Где мой ребенок?
– Я, Александрос Константинос Миконис, клянусь честно управлять Бриллиантовыми островами от имени моего малолетнего кузена Михалеса до тех пор, пока ему не исполнится двадцать пять лет.
Черная униформа Алекса с малиновыми вставками была богато украшена тесьмой, кисточками и медалями. К поясу был прикреплен внушительный меч с королевским гербом на золотой рукоятке. Черные брюки безукоризненно сидели на длинных крепких ногах, а в начищенных до блеска кожаных сапогах она смогла бы увидеть свое отражение, если бы подошла ближе.
Когда-то они были близки.
Из самого дальнего угла собора Лили едва видела лицо Алекса, но ей это было и не нужно. Его мужественные, будто высеченные из камня черты были запечатлены в ее памяти. Его темно-карие глаза иногда искрились от веселья, но временами были такими суровыми, будто он нес на своих плечах бремя всего мира.
Ей нравилось вызывать у него улыбку. Он тоже нередко заставлял ее улыбаться.
