По завещанию Павла Петровича митрополиту были присланы в Москву большая императорская карета, любимая трость покойного императора, набалдашник которой был богато осыпан бриллиантами и изумрудами, и золотые часы с бриллиантами. Радости сии дары не принесли. Следовало готовиться к новой коронации. В те дни митрополит написал своё духовное завещание.
Владыка Платон был очень далёк от высших сфер и не мог знать подробностей смерти Павла Петровича[14] 12 марта 1801 года в только что построенном Михайловском замке, однако главное знал. Если б возможно было уйти тут же на покой – пешком бы поплёлся в Вифанию, но он монах, однажды и навсегда отрёкшийся от этого мира и своей воли, и должен следовать воле начальства. Митрополит сам служил панихиды по покойному государю и молебны во здравие взошедшего на престол государя, а по ночам молился в своей келье, моля Всевышнего о снисхождении к великим грешникам мира сего, из коих первый есмь он сам.
Ранним утром 15 сентября 1801 года двадцать один пушечный выстрел оповестил Москву о наступлении торжественного дня коронации. Стечение народа в Кремль было необыкновенное, хотя допускали только чистую публику по билетам; простонародье Толпилось за кремлёвскими стенами. В Успенский собор впускали только по именным билетам членов иностранных посольств, особ первых трёх классов и лиц, состоявших при особах императорской фамилии. Размещались они на специально выстроенных ярусах: наверху дамы, внизу кавалеры.
По вступлении в собор императорская чета поклонилась святыням и заняла места на тронах. По храму пронёсся восторженный Шёпот, и верно, на удивление были хороши в то утро Александр Павлович и Елизавета Алексеевна, блистая красотой молодости и счастия.
Началась божественная служба. По прочтении Евангелия митрополит Платон подал императору порфиру и, когда надевал её на государя, читал молитву. Император повелел подать корону и сам возложил её себе на голову… Старик заглянул в лицо самодержцу всероссийскому, но прекрасные голубые глаза были будто закрыты непроницаемой завесою.
За стенами собора пушки рявкали сто один залп, гудели и звенели колокола Ивана Великого и всех московских церквей. Александр Павлович опустился на колена и стал молиться. После того митрополит Платон произнёс своё слово.
– Итак, сподобил нас Бог узреть царя своего венчанна и превознесенна. Что же теперь глаголем мы? Что сотворим, о российские сынове? Возблагодарим ли Вышнему Царю царей за таковое о любезном государе нашем и о нас благоволение? И мы благодарим всеусерднейше. Вознесём ли к Нему моления, дабы доброте сей подасть силу? И мы молим Его всею верою нашею…