, думает она.
Откуда это? Из «Гензеля и Гретель», да? Нет, вроде бы нет. Она шарит в тумане, обволакивающем мозги, ищет правильную историю или сказку – и находит.
«Питер Пэн».Кислорода уже пятнадцать процентов. Начинается гонка, что исчерпается раньше: воздух в резервуаре или ее способность к ясному мышлению. Но ей не хочется уходить в полном беспамятстве, не зная, где она… (хотя этого трудно не знать: открытый космос не спутаешь с автобусной остановкой в Касл-Роке) и зачем она здесь. Ей хотелось бы уйти, зная, что все было не зря. Что она справилась со своей главной задачей. Она спасла мир.
– Все миры, – шепчет Гвенди. – Кроме нашего есть еще и другие.
Да, ей не хочется уходить озадаченной и сбитой с толку, ей не хочется дрожать от холода, если нагрев скафандра отключится раньше, чем закончится воздух. (Она смутно припоминает, что Кэрол – если ее так зовут – говорила, что тепло будет держаться дольше, но температура внутри скафандра уже начала падать.) У нее есть другой вариант.
Ее огорчает только одно. В 1984 году, спустя десять лет после того, как Ричард Фаррис дал ей на хранение пульт управления, он вернулся, чтобы его забрать. Они сидели в ее маленькой кухоньке. Ели кофейный торт, запивали его молоком, будто старые друзья (в каком-то смысле они и были старыми друзьями), и мистер Фаррис рассказал Гвенди о ее будущем. Он сказал, что ее примут в школу писательского мастерства в Айове, и ее приняли. Он сказал, что ее первая книга получит премию («Ты захочешь надеть свое самое лучшее платье, когда тебе будут вручать награду»), и так и было. Конечно, не Нобелевскую, но книжная премия газеты «Лос-Анджелес таймс» – это тоже не кот чихнул. Фаррис уверил Гвенди, что у нее есть что сказать миру – и что мир будет слушать. Это пророчество тоже сбылось.
Но загадочный мистер Фаррис в его неизменной маленькой черной шляпе не говорил, что ее жизнь – в основном теплая и уютная – завершится в холодной космической пустоте. Он говорил, что она проживет долгую жизнь. Шестьдесят четыре года – это, конечно, уже не молодость, но еще далеко не старость (хотя в 1984-м такой возраст показался бы Гвенди древним). Фаррис сказал, что она умрет в своей постели, в окружении друзей, а вовсе не в одиночестве в открытом космосе, куда ее уносит крошечная ракета с ядерным двигателем, рассчитанным на семьдесят лет бесперебойной работы, а дальше ракета будет лететь бесконечно уже по инерции.
Ты умрешь в окружении друзей. В прелестной ночной рубашке с синими цветочками по подолу, сказал ей Фаррис.