, сказал ей Фаррис. Солнце будет светить в окно, и за миг до того, как закрыть глаза навсегда, ты увидишь в небе стаю птиц, летящих на юг. Последний образ красоты этого мира. Будет больно, но совсем чуть-чуть.
Здесь у нее нет друзей – все друзья остались далеко позади.
Скафандр вместо прелестной ночной рубашки.
И уж точно никаких птиц.
Даже солнце на время скрылось, затененное Землей. И почему она плачет? Да, черт возьми, она плачет. Слезы не летают, потому что идет постоянное ускорение. Но от слез туманится щиток шлема. Звезда, за которой она наблюдала – Ригель? Денеб? – расплывается влажным пятном.
– Мистер Фаррис, вы мне соврали, – говорит Гвенди вслух. – Может быть, вы не видели правды. Или видели, но не хотели, чтобы я с этим жила.
Я не соврал, Гвенди.
Его голос звучит так же ясно и четко, как в тот день, сорок два года назад, когда они вместе сидели на кухне и ели кофейный торт, запивая его молоком.
Ты знаешь, что надо делать. Последняя шоколадка еще действует, а значит, время у тебя есть.
Гвенди приоткрывает клапан на левой стороне шлема, чтобы потихонечку выпустить оставшийся воздух. Он исчезает у нее за спиной ледяным облачком. Щиток проясняется, и Гвенди опять видит свою звезду: это не Ригель, не Антарес. Это Сириус. Вторая звезда направо.
Вдыхая последний оставшийся воздух, она ощущает странный восторг.
Я в своей постели, я совсем старая – гораздо старше шестидесяти четырех. Но люди, которые меня окружают, молодые и очень красивые. Даже Патси Фоллетт снова молодая. И Бриджит Дежарден… Шейла Брайхем… Норрис Риджвик… Оливия Кепнес… и…
– Мама? Ты такая молоденькая, как будто тебе двадцать лет!
– Когда-то мне было двадцать, – смеется Алисия Питерсон. – Хотя тебе, может быть, трудно в это поверить. Я люблю тебя, милая.
А теперь она видит…
– Райан? Это ты? В самом деле?
Он берет ее за руку.
– Да, это я.
– Ты вернулся!
– Я никуда не уходил. – Он наклоняется и целует ее. – Тут кто-то хочет с тобой попрощаться.
Он отходит в сторонку, освобождая место для мистера Фарриса. Тот уже не больной и не уставший. Он точно такой же, каким был в тот день на скамейке у детской площадки в Касл-Вью, когда состоялось его знакомство с двенадцатилетней Гвенди. Свою черную шляпу он держит в руках.
– Гвенди. – Он касается ее щеки. – Ты молодец, Гвенди. Справилась на отлично.
Она больше не в космосе. Она старая женщина, лежащая на своей детской кровати. На ней прелестная ночная рубашка с синими цветочками по подолу. Она исполнила свой долг, и теперь можно и отдохнуть. Можно спокойно уйти.
– Посмотри в окно! – говорит мистер Фаррис, указывая рукой.