— Так о чем вы хотели поговорить? — спрашиваю я. — Выкладывайте, Роберт, колитесь — что вам надо?
— Вам не кажется все это странным? — задав вопрос, Извекович встает, приносит себе кофе, морщась отпивает глоток. — Здесь же собственно ничего не произошло. Ну, кто-то спьяну или под воздействием какого-нибудь наркотика увидел того, кто должен мирно лежать в могиле. Ну, тот, кого якобы увидели, был человек непростой. Политика, коррупция. Но зачем здесь мы? Вчера я обсуждал это с Ольгой Эдуардовной. Она тоже не может понять. К нам вчера вечером пришла масса людей, но никто не говорил о своих личных проблемах, даже — о самом покойнике как человеке. Только о местных властях, о будущих выборах, о том, что якобы оживший покойник мешал местной власти… Знаете, — Извекович ставит чашку на блюдце, причмокивает, смотрит по сторонам, чуть наклоняется вперед, — мне кажется — мы здесь для прикрытия. Пока не знаю — чего именно, но нас прислали сюда не для оказания психологической помощи. Я заговорил о терапии фобий просто потому, что меня давно интересует эта тема. Помню, мы обсуждали еще в Париже, что в нашей голове принципы бытия и возможности познания составляют сложную сеть, у каждого свою, вне зависимости от интеллектуального уровня, и эта сеть превращается в некие предпосылки будущих действий. Не важно — верны ли они в конечном счете или ложны, но они важны для нас как возможность самоподтверждения. Понимаете?
— В общих чертах.
Я жую колбасу. Она соленая и жесткая. Вот сок прекрасен — холодный, свежий, с мякотью.
— Наши страхи — плод придаваемых событиям значений. Здесь же, — Извекович делает широкий жест, — что-то произошло со значениями. Они несут в себе страдание. Я помню… Вы слушаете?
— Да, конечно. Только меня волнует не конспирология, а то, когда и как я вернусь домой. Мне важно выполнить порученную работу, а потом…
— …трава не расти. Я знаю, вы так часто говорите, это у вас такой камуфляж, я вас понимаю — вы не хотите, чтобы кто-то увидел ваше подлинное «я», а оно…
— Роберт, пожалуйста…
— Хорошо, хорошо… Но страх все-таки не всегда появляется как результат пережитого события или ожидания такого события в будущем. Впрочем, возможно, все гораздо проще, чем можно подумать, и гораздо сложнее, чем можно понять.
— Лакан?
Извекович не отвечает, он допивает кофе.
— У меня нехорошее предчувствие, — говорит он и ставит чашку на блюдце. — Нечто подобное я ощущал перед тем, как мне пришлось срочно ликвидировать бар в Бангкоке…
— Роберт?
— К вам пришли, — Извекович встает, поправляет галстук. — Увидимся…