— Давайте, давайте опознавайте, а то у меня уже там очередь пришедших на прием. Я готов!
Я встаю. От резкого движения перед глазами появляются темные круги.
Меня заводят в комнату без окон, где полицейский с жиденьким чубчиком указывает на свободный стул у стены, на четырех других сидят совершенно непохожие на меня люди: один очень молод, он усатый брюнет, другой в очках, с козлиной бородкой, третий — крепкий, обветренный, похожий на оставившего профессиональный спорт лыжника, четвертый — бледный, рыжий и конопатый. Я сажусь, слышу голос полицейского начальника: «Начинайте, Кузов, начинайте!»
Кузов встает перед нами и тихо говорит, что сейчас войдет тот, кто будет смотреть на нас, но мы не должны смотреть на этого человека, а должны смотреть на него, на Кузова, который будет стоять у противоположной от нас стены. Кузов встает к стене, и в комнату входит женщина со стоянки, женщина-блевун. От нее пахнет несвежим телом, она шмыгает носом. Женщина проходит мимо нас, потом разворачивается и проходит еще раз, медленнее. Она останавливается, Кузов подходит к ней, берет за локоть, выводит из комнаты.
— Так, — в комнату входит полицейский начальник, — все свободны. Спасибо! Извините за доставленные неудобства!
Все встают, создают в дверях небольшую давку: в комнату пытается войти эфэсбэшник, который наконец просто отталкивает участвовавших в опознании, оказывается возле меня и полицейского начальника.
— Я вам говорил, Михаил Юрьевич! — говорит эфэсбэшник.
— Говорили, — вздыхает полицейский начальник.
— Михаил Юрьевич! — Я поворачиваюсь к полицейскому начальнику. — Теперь вы должны сказать — в чем дело? Почему меня привезли?
— Я уже говорил — была драка. Свидетель — женщина, которая никого не опознала. Муж ее — в коме, а брата мужа, Кунгузова Владимира, убили, а сама она — в девичестве Кунгузова, сестра нашего с вами, Антон Романович, Кунгузова, что вам ногу чуть не оттяпал дверцей. Ничего! У нас есть орудие убийства, железная труба, на ней эксперты ищут пальчики и, уверяю вас, Антон Романович, найдут. Обязательно найдут! Что ж…
— Думаю, Антона Романовича можно отпустить, — говорит эфэсбэшник.
— Конечно, конечно. Вы довезете Антона Романовича до администрации, Иван Суренович? Нет? Ладно, сейчас ему вызовут такси. За наш счет, Антон Романович, за наш счет!..
— Я провожу, — говорит Иван Суренович. –Пойдемте, Антон Романович.
Мы с ним идем по коридору.
— Я вас стыдить буду, Антон Романович, стыдить, — говорит эфэсбэшник. — Вы же его знали, Лебеженинова, вы были у них консультантом. Понимаю, это была халтура, приработок, вам не хотелось, чтобы в вашем управлении об этом знали, налогов вы не заплатили, но мне-то, мне сказать могли, а, Антон Романович? Нехорошо, не по-товарищески, мы же с вами в одной команде, в одной лодке, а вы… Стыдно, Антон Романович, вам должно быть стыдно!