Никто и ничто не исчезает. Исчезает только надежда, что все происходящее — галлюцинация после наркоза, все приобретает четкость, резкость, все наполнено звуками полноценной жизни. Трещат сороки. Скрипит гравий. Слышны голоса. Далеко-далеко стучат на стыках колеса длинного железнодорожного состава. Губернаторская свита вышла на широкую кладбищенскую аллею, а сам губернатор стискивает мой локоть.
— Антон Романович! У меня к вам небольшой разговор, совсем небольшой. Давайте будем двигаться неспешно. Вон мои шакалы, пока до них дойдем, я скажу все, что хотел. Не против?
— Валяйте! — говорю я.
— Вот, правильно! Вы без церемоний. От них уже колотит. Так вот, ваш начальник переходит на работу в правительство. Его троюродный брат учился на одном курсе с премьером. Знали? Нет? Да? А жили они все здесь, в этом долбаном городке. В этой гребаной губернии, куда меня прислали латать дыры и поднимать упавших. В те времена, когда наш премьер был президентом. Которым он вскоре станет вновь. Мы движемся по кругу. Знаете это? По кругу, только по кругу и обладающие более высокой скоростью видят перед собой спины тех, кто стартовал раньше. Спираль придумали жидомасоны. У нас — надежный, проверенный круг. Я бы даже сказал — кольцо. Нам недостает решимости, но мы на верном пути.
— Но если мы движемся по кругу, то есть, простите, по кольцу, то должны вернуться в исходную точку. Какой же это верный путь? Путь ведет к чему-то…
— Новому, неизведанному? Антон Романович, не повторяйте вы эти благоглупости. Круг, только круг! Ну, иногда вытянутый, эллипс, но редко, в особых случаях. У нас сейчас такой случай. Случилась некая растяжка круга. Мы его подрехтуем. Вернем ему…
— Подождите! Но люди не могут ходить по кругу! Люди…
— Антон Романович! Даже странно, что это говорю вам я, а не вы — мне. Во-первых, люди-то как раз всегда ходят по кругу, как лошаки. Люди на дух не выносят всякие там спирали, тем более — что-то, устремляющее ввысь. Во-вторых, какие такие люди? Это которые народ? Антон Романович, а вы когда-нибудь видели народ? Ну, скажем, выходя на улицу? Не люди лавируют меж выбоинами на тротуаре, а Клавдия Петровна, пенсионер, бывший работник образования, Вовчик, наркоша и мелкий вор, да Танюшка, спешащая к детям мать-одиночка, которую только-только отжарили двое, пока Танюшкина мать сидела с внучками и думала, что Танюшка получит работу в таможне или где-то еще, где будет грести деньги лопатой и…
— Простите, я вас не понимаю. Вы сразу о многом, я…
— Все вы понимаете, Антон Романович, все отлично понимаете! Ваш начальник займет очень, очень-очень важный и ответственный пост. А в его кресло сядет… Сядет… Ну, Антон Романович, ну же!