Может быть, сегодня она еще раз попробует ей позвонить, если хватит зарядки.
Сигрид вновь прислушивается. Сквозь стену едва доносятся тихие голоса, и, кроме них, больше никаких звуков, и это тоже очень странно. Никогда прежде она не просыпалась в такой тишине.
Не было ни грохота мусорных контейнеров, ни шума сдающих назад грузовиков, ни звонков велосипедистов, проезжающих мимо их дома. Никто не плакал по дороге в детсад, не было трелей смартфона, что будили маму с папой по утрам. Все эти звуки были настолько привычными, что прежде она даже никогда их не замечала, а теперь их внезапно не стало.
Сигрид отбрасывает одеяло и тихо встает с кровати. Подходит к красной металлической коробке, в которой хранятся все ее машинки, игры и куклы. Залезает на коробку и поднимает жалюзи, чтобы залезть на подоконник.
Парк Ниторгет пуст. Может быть, конечно, еще слишком рано, ведь летом солнце встает куда раньше, чем она просыпается, но вообще-то в парке всегда полно людей даже ранним утром. Там всегда гуляют дети – по дороге в садик они забираются на качели, пусть даже на несколько минут, или влезают в детский джип на игровой площадке, даже если родители говорят им, что на это нет времени.
Но сегодня парк пустует. Никто не бегает по дорожкам, не играет в песочнице. Или нет? Сигрид кажется, что она кого-то видит. Вон там, возле маленького домика для игр, где она весной упала и поранилась о низкую дверцу. Несколько минут Сигрид пристально всматривается туда, но ничего не видит.
Куда они все делись? Лиса, Сигге, Улле, Эльза, Майя, Юлия, Вильям, Рут? Они стали как папа? Они умерли? Неужели они с Лисой так никогда и не достроят замок лего, который начали собирать в прошлый вторник? Прежде чем уйти домой, Сигрид поставила его на полку, чтобы закончить его на следующий день, как сказала им воспитательница.
При воспоминании о том, как Лиса сказала своей маме, что у нее болит живот, у Сигрид тоже сводит желудок.
– Ой, да ты у меня совсем горячая, – сказала ей мама, потрогав ее лоб. Да-да, так она и сказала.
Сигрид сидит на подоконнике и смотрит вниз на мир, который только-только начала исследовать, а он, похоже, исчез навсегда. Она замечает, что плачет, лишь когда чувствует на губах соленую влагу. Какая-то малая часть ее хочет спуститься на пол, пробежать по пушистому красному ковру, открыть дверь, прокрасться на цыпочках по коридору и распахнуть дверь в спальню родителей. А потом забраться в постель между ними и прижаться к маме с папой, почувствовать их тепло.
Нет, качает она головой. Она хочет этого всем своим существом. Больше всего на свете.