БЫЛИ у Сталина и приятели, и друзья из числа семинаристов. В конце 40-х годов, когда отношения между церковью и Советским государством существенно изменились, Сталин узнал однажды, что его бывший соученик избран в Грузии на высокий. пост в иерархии Грузинской православной церкви. Он пригласил своего давнего знакомого в Москву и принял его в Кремле. Сталин был очень приветлив и вместе с гостем вспоминал годы, проведенные в семинарии, расспрашивал о грузинской церкви.
Неожиданно он спросил: «Кого ты больше боишься - меня или Бога?»
Священнослужитель смутился, не зная, что ответить.
«Знаю, что меня, - ответил за него Сталин. - Иначе пришел бы в Кремль не в гражданской одежде, а в одеянии священника» (10).
Мне рассказывали в Тбилиси, что Сталин, узнав однажды о тяжелом положении одного из бывших учителей духовной семинарии, распорядился создать для престарелого пастыря все необходимые условия, что было немедленно сделано.
В то же время, по свидетельству Г. К. Цверавы, некоторые из бывших соучеников Сталина были репрессированы в 30-е годы по его личному указанию (11).
Ни обучение в Горийском училище, ни в Тифлисской семинарии не привило юному Сталину религиозности, что очень огорчало его мать. Однако религиозное образование все же повлияло на стиль и характер мышления и сознания будущего «вождя».
Догматизм и нетерпимость к инакомыслию. способность к обману, характерный для статей и выступлений Сталина стиль катехизиса сложились явно под влиянием церковного образования и.воспитания. Об этом писала и дочь Сталина в книге «Только один год», лучшей из нескольких книг, которые написала за границей Светлана Аллилуева.
«Церковное образование, - отмечала она, - было единственным систематическим образованием, полученным моим отцом. Я убеждена, что церковная школа, где он провел в общем более десяти лет, имела огромное значение для характера отца на всю его жизнь, усилив и укрепив врожденные качества».
Религиозного чувства у него никогда не было. Бесконечные молитвы, насильственное духовное обучение могли вызвать у молодого человека, ни минуты не верившего в бога, в дух, только обратный результат: крайний скептицизм ко всему «небесному», «возвышенному».
Результатом стал, наоборот, крайний материализм, цинический реализм «земного» «трезвого», практического и сниженного взгляда на жизнь.
Вместо духовного опыта он развил в себе совсем другой: близкое знакомство с лицемерием, ханжеством, двуличием, таким характерным для значительной части духовенства, которая верует лишь внешне, то есть на самом деле не верует вообще…