Марго шла медленно, делая вид, что разглядывает витрины – ведь Миа может сидеть в машине, наблюдая, как Марго ведет себя после интервью. Марго годами думала о Дженсенах каждый день, гадала, что у них на завтрак, вернулись ли они на работу и попытаются ли завести другого ребенка. Она думала о них по праздникам и выходным. Думала, переехали ли они в другой дом – или в другой город. Она всегда ждала, что столкнется с кем-то из них, потому что в Нью-Йорке, похоже, было такое правило: кого сильнее всего хочешь избежать, с тем обязательно столкнешься – но не сталкивалась. Ее подмывало поискать их в интернете, узнать, как они теперь живут, но она боялась открыть какой-то портал во тьму, который их поглотит, боялась открыть путь теням, которые, казалось, немного отступили, когда они переехали в Лос-Анджелес.
Она брела по улице, остановилась возле любимого книжного магазина, зашла в отдел, где стояли книги по искусству и фотографии. Она купила Руби на выпускной навороченную цифровую камеру, потому что Руби любила фотографию; у нее был взгляд художника. Может быть, стоит и книгу купить. Прохаживаясь вдоль столов, Марго увидела на тротуаре снаружи человека, который следил за ней, разворачивал камеру, проверяя на телефоне, получились ли фотографии. Камеры. От них не сбежать. Она отвернулась от окна, открыла сумочку и нашарила телефон, чтобы написать Флоре. Краем глаза она видела, что бородатый мужчина показывает фотографии в телефоне женщине, а потом тычет пальцем в Марго внутри магазина.
Что за жизнь такая?!
Кольцо лежало на кухонном столе, как кусок криптонита[4], а Флора не сводила с него глаз. И как она не почувствовала, что оно с ней под одной крышей все эти годы? Как не ощутила его жар, не учуяла смрад нарушенной клятвы, потому что зачем иначе Джулиану его прятать? Предательское сердце-вещун.
Когда Флора была маленькой, она пыталась «закрепить» в памяти отдельные моменты. Мысль о том, что годы ее жизни пройдут, а она запомнит только обрывки, секунды целого, ее угнетала. Она выработала план и временами – идя из школы домой, или с друзьями, или просто сидя за столом – думала: «Вот. Запомни это. Сейчас 1978, 1981, 1993 год, и случилось вот что: ты шла по 3-й авеню Бей Риджа, под мерцающими рождественскими гирляндами; сидела под деревом в парке Форт Гамильтон, в тени моста Веррацано; стол во время воскресного обеда ломился от тарелок со спагетти, пармиджаны из баклажанов и фаршированных артишоков». Это работало в каком-то смысле, но характерные черты мгновений все-таки терялись: запахи, звуки, люди, собственное настроение. Флоре оставалась горстка воспоминаний, среди которых было ее яростное стремление заставить себя запомнить.