– Расскажи про свое детство, – попросил Петр, задумчиво улыбаясь.
– В Краснодаре мы с мамой жили в семье отца, – начала Марго, поглаживая Пикселя по голове между ушами. Кот уютно улегся у нее на коленях и заурчал. – Главные там были бабушка и дед. Они вели хозяйство и всем распоряжались. Мама и тетка их слушались, возражать не смели. Но им и не надо было: они все время на работе или учебе пропадали, а нас, мелких, растили старшие.
Марго сделала паузу и посмотрела на Петра. Может, ему скучно? Нет, слушает с интересом. Она продолжила:
– В основном нашим воспитанием занимался дедушка. Он такой выдумщик был! Каждому придумал какие-то сверхспособности, как сейчас бы сказали. Я, например, была «глазастик». Это означало, что я могу найти все, что угодно. Если что-то терялось – он вызывал меня, и я искала. Мама рассказывала, как он со мной гулял, с трехлетней. Шел впереди и незаметно кидал монетки. А я подбирала. Он каждый раз восхищался, как у меня это получается: вот он же не увидел, а я нашла. Главное, что я правда все на свете могла найти.
– Как и сейчас, – тихо сказал Петр, и начал гладить кота по спине. Теперь их руки двигались в унисон. Ах, какие у него длинные, ухоженные, красивые пальцы… Марго почему-то захотелось, чтобы он дотронулся до нее, но этого не происходило. Петр ждал продолжения, и она стала рассказывать дальше.
– В общем, дедушка отвечал за наше образование, отношения с окружающими, и между собой. А бабушка по хозяйственной части – за кормежку и здоровье. В школе я была жутко худая, и бабушка расстраивалась. Сама-то она была такая… не то, что толстая, а полная и крепенькая вся, такая сбитая, наливная, румяная, как яблочко. Дед про нее так и говорил: «Вот, наше яблочко прикатилось». Она, знаешь, на четверть цыганка. Ее бабушка была из армянских цыган боша. Характер – взрывной. Иногда так деда чехвостила, а он только кряхтел, но ни разу слова худого ей не сказал. И все-равно, он у них был главный. Бабушка очень деда любила, прямо расцветала, когда его видела. Это я сейчас уже понимаю…
– Я бы на твоей бабушке женился, – с улыбкой сказал Петр.
– Я, кстати, на нее похожа, – сказала Марго и осеклась. Как глупо получилось, будто она набивается замуж. – То есть не на нее, а на цыганскую прапрабабку. Волосами и цветом глаз, так родственники говорят, – выкрутилась она.
Пиксель все еще лежал у Марго на коленях, и наслаждался поглаживаниями. То ли в его мягкой шерстке возникли волшебные эфирные поля, то ли от какого-то иного напряжения, но, когда рука Петра коснулась пальцев Марго, она испытала невероятное ощущение, будто невидимая, мистическая молния прошила ее насквозь. Это было восхитительно, фантастично, и – страшно. Ничего подобного с ней раньше не случалось. Это было как знак, как проявление судьбы, как будто кто-то прямо сейчас приколол ее булавкой к этому человеку. А может это и есть стрела Амура?