– Как насчет пельменей? – спросила она.
Татьяна еще раз вздохнула.
– Давай, только немножко.
Мария Федоровна ушла на кухню греметь кастрюлями, и вскоре по квартире разнесся аппетитный аромат изделий пищепрома из теста и фарша, которые совсем ни к чему есть вечером. Она и не будет. Ну ладно, возьмет один пельмешек, не сидеть же с пустой тарелкой. Положив экземпляр на блюдце, она критически его оглядела, и доложила еще два. Дочери она назначила пять штук: три от голода и два от нервов.
– Как погода? Не замерзла в сарафане? – спросила она Татьяну, которая как раз вошла на кухню.
– На улице жара, а в метро прохладно, – заметила дочь.
– Таня, надевай пиджак. Тебя же продует!
– Мам, пожалуйста! – раздраженно бросила Татьяна.
Мария Федоровна выдержала паузу, давая дочери возможность решить, что и как рассказывать. Татьяна тем временем заварила чай. Кухню наполнил восхитительный и успокаивающий аромат мяты.
– А я сегодня вспоминала Бальзака, – сказала Татьяна, подавая Марии Федоровне ее чашку.
– Оноре де Бальзака?
– Именно его. В «Гобсеке» есть такое место, где молодой и честный юрист Дервиль просит в долг у скупого и подозрительного ростовщика Гобсека, с которым соседствует, и даже приятельствует. Но тот сначала хочет взглянуть на метрику Девриля, то есть, на свидетельство о рождении. Дервиль спрашивает, зачем Гобсеку его метрика, ведь они и так знакомы. А Гобсек отвечает, что ему нужно знать точный возраст Дервиля, потому что до тридцати лет еще можно верить честному слову мужчины, у которого нет другого залога. А на честность мужчины после тридцати уже полагаться нельзя.
– Правда?
– Да. Очень верно подмечено, кстати. Ни чести, ни совести нет у мужиков после тридцати. А что уж говорить о тех, которым за сорок, – сделала Татьяна резкое умозаключение, которое, несомненно и к сожалению, подкреплялось ее жизненным опытом.
Обе дамы вздохнули, допили чай, и разошлись по своим делам.
Татьяна надела резиновые перчатки, чтобы не испортить маникюр. Мыть посуду в них не удобно, и это бесит. Вообще она сегодня раздражена и недовольна. А так хорошо все начиналось… Проснулась легко, в окно светило солнышко, и она отчетливо помнила, как подумалось: «Эх, жизнь хороша!». Надела любимый сарафан, полюбовалась на себя в зеркало, покружилась. Ножки у нее хоть куда, и грудь – высокая волна. Утро было веселое, задорное, наполненное волнующими ожиданиями: днем – подготовка к выпускному в школе, на вечер назначено свидание. А потом она растеряла кураж, и все пошло наперекосяк.
Татьяна на секунду замерла с намыленной тарелкой в руке. Что же произошло? Что отравило день, после чего жизнь перестала быть прекрасной? Она стала восстанавливать в памяти все, что случилось, шаг за шагом.