– Мне очень неприятно тебе это говорить, приятель, но ты сегодня с Россом дежуришь, – хлопнул его по плечу Брэдли.
– Вроде бы сегодня смена Питера?
– Нет-нет. У Питера сегодня крестины племянника. Сестра пригласила.
– Вот как? Ну, другое дело! Разве я могу разочаровать сестру Питера? – Мик закинул шляпу на вешалку и устроился за столом. Росс занял свое место, а коллеги направились к выходу.
Росс развернул «Нозерн дейли лидер», которую оставил Пе́трович, и уткнулся в разворот с рекламными объявлениями: газета возвещала новую эру телевидения с высокой четкостью изображения.
– Выходит, ты что-то обнаружил? – пробурчал Блай.
– О чем ты?
– Ну, по делу Хэмфрисов. Теория жевательной резинки…
– А, да-да. – Мик углубился в свою таблицу со штрафами, постукивая двумя пальцами по клавиатуре.
– Не самая серьезная доказательная база? – Росс рассматривал его поверх развернутой газеты.
– Вот именно.
– Нужно найти что-то более существенное, дружище.
Мик ждал, что Росс скептически ухмыльнется, но тот был серьезен.
Гудноу вдруг вспомнил про вторую улику – загадочную мертвую кошку, о которой заикнулся мальчишка Хэмфрисов. Парень мудро решил не демонстрировать труп Пе́тровичу. Наверняка он в курсе, чей это питомец.
Мик нашел номер Хэмфрисов в записной книжке и потянулся к телефону. Росс поднял взгляд от газеты, и Мик передумал звонить. Завтра. Он поговорит с мальчишкой завтра. Не стоит сейчас тревожить его мать.
Дверь захлопнулась, и Хэл, шлепая сланцами, поспешил к сушилке для белья. Деревьев во дворе не было, но за забором, на холме, висело соседское белье, отбрасывая густую тень на их двор, так что, как папа и хотел, двор был затенен без всякого нагромождения деревьев в саду. Хэл потянулся к сушилке за своим бельишком, и вдруг его рука дернулась, точно попав в осиное гнездо.
– Мама? Мам!
Она выглянула за дверь.
– Я же сказала, не буди его… Что случилось?
– Смотри! – нетерпеливо указал Хэл на веревку. – Да смотри же!
Мама кинулась к нему. На сушилке в основном болталось нижнее белье – трусики, колготки, бюстгальтеры. Все было искромсано чьим-то ножом. В ластовице трусиков и чашечках лифчиков были вырезаны большие неровные дыры. Хэл молча смотрел, как мама швыряет белье в корзину. Испорчено было и его белье, и трусы Эвана.
– Не говори Эвану…
– Конечно, но… – А почему, собственно, от Эва-на надо хранить тайну? Хэл не видел никакого смысла врать. – Но почему, мама?
– Лучше ему об этом не знать.
– Думаешь, это Свистун?
Мама молча подхватила корзину с бельем и исчезла в доме. Хэл вспомнил о кошке, упакованной в пакет из-под муки. Она по-прежнему лежала в папином ящике для книг. Констебль Гудноу должен вот-вот подойти – самое время слазить в тайник и достать улику.