— Ценности! У русского народа! — вскричал Якобсон в запальчивости.
— В жизненный модуль русского заложены ценности развития себя, поисков заветной цели…
— Нищета, серость, алкоголизм — это мы можем понять! Нет ценностей по их деревням, и посмеются они над вами, если заикнетесь об этом!
— …иногда даже с потерей благополучия, — закончил Вадим.
— Все, приехали! Грандиозно! Я так и знал, уверен был, что вы к этому придете! Непременно найти себя в жизни с потерей благополучия!!! — Якобсон захлопал в ладоши. — До этого только русский мог договориться!
— Почему? Южно-европейские нации, живые и творческие, симпатизируют нам, а мы им. Но как здесь презирают их именно за нетривиальность! Так, как одноликие бабки коммунальной квартиры дружно и неистово ненавидят соседа-художника. За что? Да за непохожесть, за отличность от них! Могут их чувства измениться? Нет, потому что это разлад самого существа характеров, отношения к миру. Они — чужаки навсегда!
— Да поймите, — с азартом крикнул Якобсон, — нелепо оценивать общество с психологической точки зрения! Нравственное чувство! Ни при чем оно здесь!
— Может быть вы правы, но у русских это никогда не переменится!
— Да почему же?!
— Потому что — это национальный характер!
— Все равно — нет!
— Соломон, вспомните "Бесов" Достоевского. Они бесы не столько из-за их политических пристрастий, сколько потому, что декларируя высокие ценности, они выказывают собственное ничтожное, корыстное лицо. Лицо, не соответствующее морально взятым на себя высоким обязательствам. Достоевский, как истинно русский, даже не обратил внимания, не подошел с той стороны, что политик может стоять в стороне от вопросов морали и правды.
— Вы не понимаете главного положения! — с жаром воскликнул Якобсон. Россия не была и не станет цивилизованным государством, потому что все оценки в ней поставлены с ног на голову: порядок регулируется не разумом, а бездарной… лирикой! Есть два пути, ничего другого в мире просто не придумано: цивилизованное государство — единственная тому альтернатива. Западный человек не имеет необходимости определять себя между своими представлениями и представлениями государства. Для этого есть закон. Разумеется, впрочем, априори: законы здесь исполняются и граждане законопослушны, что кажется большим преимуществом для общественной жизни.
— Конечно, конечно, — засмеялся Вадим, — но то, что не запрещено, то можно! И если в законе случилась щелочка, то гражданин выпьет эту возможность до дна! Несколько лет назад японцы купили в сибирской тайге кусок леса на вырубку. Все бы ничего, но когда они работу закончили и вывезли дерево до последней веточки, то взяли и сняли весь питательный слой земли со всех этих гектаров. Потому что договор этого не запрещал. Лесам там восстанавливаться теперь многие десятки лет!