— Я тоже интересуюсь искусством. Вадик составил список книг, которые мне надо прочитать.
— Жаль только, Леночка, что вам не дали этого в детстве. Я представляю, как трудно начинать все сначала!
— Почему же! — вспыхнула, не удержавшись, Лена, — я просто другими вещами интересовалась! Открытки собирала, на волейбол ходила долго, еще музыка.
— А музыку вы какую предпочитаете: камерную или симфоническую? невинно спросила Ирина Александровна.
— Нет… я эстраду, пластинки покупала.
— Понимаю… — Ирина Александровна саркастически посмотрела на Лену. Как бы вам это объяснить… Есть жизнь разных уровней, и эти уровни смешиваются с большим трудом. Людям из разных кругов бывает сложно понять друг друга, найти верный тон в жизни друг с другом. Найти взаимопонимание. Если вы понимаете, о чем я говорю? А без верного тона совместная жизнь становится невозможной.
— Вообще-то я согласна, только почему вы считаете, что у нас с Вадиком нет понимания? — проговорила Лена с внезапной и глубокой досадой и рассердилась, что так явно выдала свои чувства. Она чувствовала себя уязвленной и понимала, что свекровь говорит с ней так, именно чтобы ужалить, но впрямую сказать не могла и оттого еще более ощущала свое бессилие перед этой умной, оскорбляющей ее женщиной.
— Вадик меня любит, Ирина Александровна, и я его тоже!
— Да… он еще слишком вас любит… — прищурившись, сказала вполголоса Ирина Александровна и с натугой улыбнулась. — Вам нужно, Лена, найти с Вадиком верный тон. Вы, конечно, понимаете, что за эмоциональный климат дома отвечает женщина. Особенно, если вы имеете дело с такой незаурядной личностью, как Вадик. Вы же не станете отрицать, что вы несколько… простоваты для него? — Ирина Александровна длинно улыбнулась, а Лена конвульсивно дернула ногой, сильно растерявшись от столь прямого выпада и еще потому, что, может быть, что- то от этого могло быть правдой, которую она сама понимала и от которой мучилась, а в то же время вовсе не правдой, а явным оскорблением.
Нагнувшись, Лена медленно развязала шнурки, сняла ботинок и, глубоко запустив руку вовнутрь, принялась разглаживать невидимые складки. Так же спокойно надела она ботинок на ногу. Ирина Александровна смотрела на нее разочарованно. Но когда Лена медленно подняла голову и взглянула в глаза свекрови, Ирина Александровна чуть не вскрикнула. На нее смотрел неумолимый взгляд, никогда невидимый ею прежде на лице этой миловидной женщины.
— Вы оттого это говорите, Ирина Александровна, — начала тихо и слегка заторможенно Лена, не спуская горящего взгляда с лица свекрови, — что вы Вадика ревнуете. Раньше вы с ним жили, для себя его растили — один сыночек! И вдруг появляется женщина — моложе вас, привлекательная, да, да! повторила она в упоении, чувствуя, что поймала верную точку, — для вашего сына привлекательная, которую он любит и с которой он спит вот тут, около вашей стенки! А вы этого вынести не можете! Что же это значит? А значит — вы как женщина его ревнуете! Выходит, ревнуете его не только, как мать, а как женщина мужчину, который другую хочет!