Подали приборы. Блеснул яркий металл. Салфетки розовые, белые, тонкая свежесть и предвкушение. Вот зажигают свечи — стол засветился, заиграл. Ажурные блики, нежные тени сквозь воздушную желтизну вина… Рядом теплые губы и чудно светящиеся глаза. Хрупкая прелесть момента. Дай поцеловать!
Вдруг красная вспышка вблизи. Алым огнем зажглась середина стола! Там весь в бликах огней, как огромная роза, страшный, ослепительный рак — жаркой волною Красного моря. Всплесни руками и смотри на него, удивись таинственной форме, загадке, поднятой из мрака глубин: он рожден удивлять!
И вот чудный дух — несут жаркое. На овальном блюде пылающий бронзовый бок, истекающий сочной истомой. Острый и сильный вкус, и ты горишь подчиняясь и млея. Спасение в прозрачных листьях салата. Их отдохновение и хруст, и сладость.
После третьего тоста Шустер, заметно повеселевший, настойчиво говорил:
— Я все могу достать, ты не сомневайся. С моими связями — раз-два, и все будет!
— Как же ты связи нашел, ведь тут австралы всюду?
— Э, детка, какие же австралы, когда свои люди! Вот вчера звонит мне девочка из "Duty free".
— Русская?
— Русская, конечно, и говорит: "Есть фотоаппараты". Я еду и беру восемь штук.
— Так они всюду лежат… — неуверенно проговорила Света.
— Малышка! Эта девочка их так провела, что они впол-цены ей и впол-цены мне! — Шустер подмигнул и деловито добавил: — Главное блат найти — тогда живем!
Быстро пролетело время за приятным разговором. Они обсуждали будущие покупки, немного поговорили о знакомых. Шустер рассказал, что его друзьям удалось купить на прошлой неделе. Потом их разговор плавно вернулся на их собственные покупки, они поговорили еще немного об этом. Обсудили, когда лучше выезжать и возвращаться после магазинов. Интересно было поговорить о том, что знакомые покупают вещи качеством хуже и довольно-таки редко. Решили, что они будут покупать вещи чаще. Света рассказала, что она любит покупать больше, а что — меньше. Шустер рассказал о себе. Они еще раз обсудили, что купят в следующий раз и сколько истратят на это денег.
Заплатив за обед, они вышли на воздух.
Был час заката. Солнце, почувствовав вечер, смирилось и перестало обжигать. Небо потеряло яркий цвет, задрожало, заструилось глубоким светящимся куполом, и тогда пролетели, протянулись, как длинные пальцы, желтые теплые тени. Город облегченно вдохнул легкое вечернее тепло. Послышалась музыка. Но она не разрушила тишину, покрывавшую мир, его ускользающую и хрупкую нежность.
Узнавая эту тишину, люди в волнении поднимали глаза, ловя кроткий умирающий свет.