— Что, Вадим, много среди интеллигентов Синявских? — буркнул ему Илья.
— …Среда такая, — ответил тот.
Шустер, обращаясь ко всем, сказал:
— Раньше Россия нас с грязью мешала, кто мы были перед ней? Вши ничтожные! — Он жестко посмотрел на противников: — Это все понимают!
— Вы предлагаете в ненависти объединиться? На этой основе мы можем создать политическую партию. Только зачем для этого было в Австралию уезжать?
В комнате повисла тишина.
— Ну ты даешь! — воскликнула Лена, с резкой неприязнью взглянув на мужа, и с досадой, смущением оглядела компанию: — Он слишком много дома сидит! У него характер начинает портиться!
— Вы чушь говорите! — подняла голос Анжела. — Если не прозябаешь, а многого добился — ты имеешь право судить. Мы не только сумели уехать, но сумели людьми сделаться!
"Зачем вам самоутверждаться нужно? Вы ведь в себе не уверены!" — хотел сказать Вадим, но вовремя прикусил губу. Помолчав, он спросил:
— А если мне всего достаточно, я добиваться ничего не хочу? — сказав это, он увидел, что вокруг острое раздражение перешло в негодование.
— Пользуясь вашими словами: "А зачем тогда было в Австралию приезжать?" — резко спросил Шустер.
— Мы, наверное, от разных причин с вами приехали… — ответил Вадим и неожиданно осознал, что все они от его слов почувствовали себя обманутыми. Здесь иногда себя называли, но никто не считал себя счастливым. Русские эмигранты говорят: "Мне здесь хорошо, а им там, в России, — плохо". Но, в действительности, они думают: "Мне здесь плохо, но так как им еще хуже, то мне здесь уже хорошо".
— Мы тут недавно, — начала Оля любимую присказку, и выговариванием прозвучали ее слова, — а понимаем: нам надо в это общество вписаться, стать такими, как австралийцы. А это тяжелая работа!
— Но если я ломать себя не хочу? — спросил Вадим, кажется, догадываясь.
Илья, с интересом слушавший разговор, вдруг весело крикнул:
— Ишь чего захотел! Заслужить надо. Природу свою еще не вывернул, а уже — в счастливые! Не по чину берешь!
Вадим рассмеялся. Анжела резко встала, сверкнув на Илью глазами, и отошла в сторону. Шустер скривился и принялся доедать что-то с тарелки. Почувствовалось общее смущение и разброд. Вадим тоже встал и прошел бесцельно несколько шагов туда и обратно. Вдруг он почувствовал, что тогда ему указали его место, когда он взялся защищать их прошлое. Он остановился, как вкопанный, от этой мысли и, оборачиваясь, услышал:
— Что мы там видели, в этой стране "хамов, варваров и воров", как сказал один интеллигентнейший литератор под дворянской кличкой.
Вадим подошел ближе и сказал всем: