— Что вы будете: кофе, сок?
— Эта жара сводит с ума. Что-нибудь пожиже. Прозрачную водичку!
Когда он возвращался к столику со стаканом в руке, Света с серьезным видом смотрела в статью, которую он читал.
— Какая у вас замечательная профессия, Вадим, — мечтательно вздохнув, протянула она. — История искусств — моя любимая наука! Когда кто жил, например. Художники вообще такие стебные, но, думаю, трудно за художником жить… Но если на портрете — я бы не отказалась. А вы умеете рисовать, Вадим?
— Нет, но очень люблю смотреть на картины, — он на секунду осекся, но потом договорил: — Поэтому, давно, я начал их понемногу собирать.
— Ой, правда! Вы знаменитый коллекционер? — воскликнула собеседница.
— Нет, конечно. Я вообще не коллекционер, как это понимается. Я ничего не продаю и не перепродаю.
— А что, коллекционеры деньги на этом делают?
— По-разному. Публика мало знает об этом, и коллекционер для нее фигура даже титаническая. Художники знают это занятие с другой стороны и пожалуй полагают коллекционеров если не за мошенников, то, во всяком случае, за людей меркантильных, хватких и немного, но бесчестных. И даже самые идеалистические личности без этой мысли на тебя не глянут. Им идеалистичность в этом не помеха. Так что я раз и навсегда оградил себя от этих вещей и, если покупал работы, то редко, и не должен был общаться со многими слишком часто.
— Что же получалось?
— Иногда художник старался тебе картину продать, звонил, сбавлял цену, а потом через некоторое время доходили слухи, что он обвинял тебя в корысти, жадности, доказывал, что потому ты работы купил, что нажиться на них предполагаешь и непременно огромные деньги на его наивности заработаешь. Обидно им очень, что сами же они покупателя упрашивают, обидно, что денег нет. Очень самолюбие разжигает, когда богатый заезжий у других покупает, а у тебя нет, но еще более обидно — когда купит! Ведь непременно же здесь обман, денег недодали, вокруг пальца обвели, не оценили по достоинству! Если у него деньги есть, а у тебя нет — значит, он подлец. А еще они уверены, что их работы огромных денег стоят, и деньги эти от них стороной уходят — и деньги, и настоящая слава.
— Я бы хотела повстречаться с кем-нибудь таким! Но трудно, чтобы сразу и слава, и деньги… — глубокомысленно протянула Света. — Да и трудно бывает положиться. А здесь у вас много друзей?
— Сколько вы живете в Австралии?
— Несколько месяцев.
— О дружбе говорить затруднительно, — заметил Вадим, перебирая газету.
— Почему?
— Русские и англо-язычные — слишком разные. Факт прост: русских они не любят. На самом деле, надо помнить, они не любят никого. Спрашиваешь англичанина: "Вам нравятся шотландцы?" — Морщит нос: "Не-е". — "Американцы?" — "Нет, мы их не любим". — "А как насчет французов?" — "Французы — свиньи!" — "Итальянцы?" — "Мы их презираем!" — "Я хочу съездить в Грецию, посмотреть на Акрополь и развалины Трои". — "Как, вы серьезно думаете поехать к грекам?!"