И верно, недели не прошло, как он напрочь, наглухо забыл о нелепом происшествии. Жизнь внезапно сорвалась с привычного ритма и помчалась даже не галопом, а бешеным аллюром. Рыжак позвал его на мальчишник к одному из приятелей, обитавшему в знаменитом Доме на набережной, и Вальдемар с головой нырнул в пряную атмосферу фрондёрского вольнодумства, бесстрашных политических анекдотов и бесконечного ржачного трёпа несогласно мыслящих риторов, софистов и прочих говорунов, страстно пекущихся о всеобщем благе и отважно воюющих с невежеством и заблуждениями тупых соотечественников.
Хозяин квартиры, худой высокий парень — звать Андреем — в толстых роговых очках, придававших ему ученый вид, с напускной мрачностью рассказывал, что на смотровой площадке их дома, как раз над бывшим большим балконом великой балерины Ольги Лепешинской, знакомый его знакомого поставил пчелиный улей.
— И что вы думаете? — Руки Андрея сотрясли воздух в многократных конвульсиях. — Через две недели к нему заявились кагэбэшники. Пчелы паслись в кремлевских кущах, ближе-то зелени нет, и кого-то, видать, покусали. Да и вообще непорядок! Никогда пчел там не было. Откуда они, зачем? — Весело воскликнул: — Но как они вычислили, где улей?
Большую комнату сотряс взрыв хохота, посыпались шутки. Андрей, прервав разнобой, громко оповестил:
— Они засекли полет пчелы! Вот это техника!
Компания подобралась молодая, как вскоре понял Вальдемар, сплошь эмэнэсы, словно клуб младших научных сотрудников, настроение у всех приподнятое, народ шумливый, ретиво-речистый. Хором принялись подначивать Андрея: байка! Кто-то вспомнил классику — «Полет шмеля». А когда отсмеялись, парень в красно-белой ковбойке — обликом похож на того канадца, но густобровый — сказал:
— Ладно, мужики, подкину-ка я для разминки анекдотец, а потом и о делах поболтаем.
Анекдот был толковым, как потом понял Вальдемар, в тему. А суть такая. Когда тело Сталина выносили из Мавзолея, Хрущев, по дефициту валюты, задумал продать мумию на мировом аукционе. Американец дал миллион, китаец пять, а израильтянин десять. Хрущева и спрашивают: «Отдавать товар?» Он почесал свою буйную шевелюру и отвечает: «Нет, не надо. Говорят, две тысячи лет назад у них кто-то воскрес».
Снова отсмеялись, и Андрей вбросил:
— А на балконе у Лепешинской стояли гипсовые бюсты Сталина разной величины, штук десять. Ей-богу, сам видел. Слухи ходили, будто она его любовница, он в Большом театре часто бывал.
В тот день Вальдемар узнал о тиране больше, чем за всю предшествующую жизнь. Смехачи разноголосым хором обругали, обсмеяли и пригвоздили отца всех народов, настаивая на том, что перестройку надо начинать с изгнания из всех пор власти сталинистов, поднявших голову при Брежневе.