Вальдемар искренне не понимал, кооперативная «субстанция» была слишком далека от его интересов. Но Рыжак, видимо, решил, что тут все ясно, и сразу занялся, по его мнению, «коренным вопросом».
— Ты же знаешь, что в наших делах означают формулировки «эксперимент», «в порядке исключения» и тэ дэ. Это значит — пли-из! — можно всем, можно любому, надо лишь слегка подмазать. Или не слегка, а смачно. И — мое почтение! Но главное, главное-то в другом. У тебя червонец есть?
— Червонец? — опешил Вальдемар. — Есть. И что?
— А то, что сегодня ты на этот червонец можешь купить, скажем, буханку хлеба. Но пошла инфляция, через год ты купишь на червонец, дай бог, половину буханки. Червонец обесценится. Верно говорю?
— Ну?..
— Что надо сделать, чтобы сохранить свои деньги? — И в ответ на недоуменное молчание выпалил: — Да все теперь очень просто. Нужно вывезти их за рубеж.
— Рубли? Кому они там нужны?
— Зачем рубли? Допустим, кооператор продает за бугор... ну, пусть, чтобы поближе к нам, алюминиевый сплав Д-16, самый примитивный.
— Какой сплав! Кооператор будет выплавлять алюминий? Ты спятил.
Рыжак аж подпрыгнул, смешно всплеснул руками, с упоением затараторил:
— Кастрюля! Зачем, Вальдемар? За-ачем? Как ты не понимаешь! Алюминий можно купить здесь, за рубли. Это мы с тобой экономим на утреннем кофе, а есть люди, у которых рублей немерено, из-за инфляции их деньги и встревожились. Цеховиков со счета не списывай. Ну вот, купил алюминий — это я, для примера, — вывез его, а там продал за доллары. И что? А то, Вальдемар, что доллары эти возвращать в Россию не надо. Пусть за бугром маринуются. А через год, хоть через пять лет, когда здесь рубли понадобятся для вложения в дело, ты привозишь свои доллары, которые выручил, продав алюминия на червонец, и получаешь за них сколько?.. А это, дорогой мой, зависит от инфляции. Может, пять червонцев, а может, и десять. Главное-то в другом: своя буханка, целехонькая, тебе всегда гарантирована. Вывод денег через экспорт — это сохранность капитала! Сечёшь?
Своим инженерным умом Вальдемар, разумеется, понял все. Но эти расчеты были так далеки от интересов, которыми он жил, что осознать бурную радость Рыжака он не мог. Лишь потом, начав вслушиваться в ньюс, касающиеся кооперативной экономики, — раньше на них не обращал внимания, — он засёк, что какой-то кооператор на первом в СССР автомобильном аукционе купил «Волгу» за сто тысяч рублей. В двадцать раз дороже заводской цены! И тот деляга вовсе не стеснялся раздавать интервью — даже гордился своим финансовым подвигом. Хотя закон строго требовал отчета за покупки дороже десяти тысяч, никого не волновало происхождение стотысячного капитала. Не работало и правило изъятия сверхдоходов с прогрессивным налогом. О нем сначала забыли, а потом, как раз на период действия указа № 10, временно — временно, временно, Карл! — ввели для кооператоров трехпроцентный налог на любой доход. Без прогрессии! Помнится, очередная сходка в Доме на набережной превратилась в праздник, шум до небес. Закон об ИТД, который обмывали совсем недавно, — семечки по сравнению с нынешним арбузом. Успеем отмыть деньги! И, словно грибы после летнего дождя, повсюду повылезали из земли общественные туалеты.